Выжившая

лицом в грязные волосы. Его раздирала боль, какой Οливер

никогда не знал прежде. Узница застыла, узнав его голос.

Γорький отчаянный плач оборвался, позволяя мертвенной

тишине обнажить весь ужас, обрушившийся на нее в это

мгновение.

Он понимал, как же хорошо он понимал все, что она

чувствовала сейчас. Беспомощность, обречённость, бессильную

ненависть. Сжав хрупкие предплечья, он развернул безвольное

тело к себе. Она прерывисто часто дышала, низко склоняя

голову и пряча лицо за сальными спутанными волосами.

Жгуты на запястьях и чуть выше ступней не оставляли

сомнений – Уолтер провел для особенной жертвы ускоренный

курс «шоковой терапии». На этот раз он превзошёл сам себя, лишив пленницу привилегий, которые были доступны

остальным. Хадсон хотел, чтобы его сын испытал отвращение, увидев ее, доведенную до животного состояния. И он испытал.

Оливер испытал не только отвращение, но и испепеляющую

ненависть, но не к ней… Убрав грязные пряди с осунувшегося

лица, он обхватил его пальцами, поднимая выше.

–Ты, – почти беззвучно сорвалось с изжёванных от страданий

губ. Из черных погасших глаз на Οливера смотрела холодная

пуcтота. – Он говорил, но я не верила, - ресницы дрогнули

только один раз, сердце забилось медленнее, сдаваясь…

Оливер слышал, как затихал его стук, как гасло дыхание в

женской груди. Она умирала прямо сейчас, не от пыток и

нечеловеческих мучений, с лихвой подаренных Уолтером

Хадсоном, а от простого осторожного прикосновения

мужской ладони к впалой щеке и разбитым губам. - Все-таки

ты…

Боль бывает такой разной… Та, что испытывала измученная

девушка сейчас, останавливала сердце и выключала все

жизненно важные органы, отравленная душа падала прямо в ад

на срезанных крыльях.

Оливер мог отпустить ее или лечь рядом и умереть, но тьма

бесновалась, звала, шептала. Тьма подсказала третий вариант, позволивший выжить им обоим.

– Закрой глаза, - мужское теплое дыхание опалило ее кожу на

висках.

ГЛАВА 9

«Может быть, вы найдете друга там, где меньше всего

ожидаете встретить его»

Д. Дефо

В комнате темно. Очень темно. Всегда темно. В этой комнате

нет окон и всего одна дверь, запираемая не мнoй.

Непроглядная тьма. Пугающая для тех, кто оказывался здесь

впервые,и комфортная безопасная для меня. В этой комнате

всегда тихо, за исключением тех дней, когда у нас бывают

гости. Я не люблю гостей, они громко кричат и всегда о чем-то

просят. Мне это не нравится, меня это злит. Люди приносят с

собой много шума, хаоса, грязи и вони, которую потом

приходится смывать, соскабливать со стен и пола. Я люблю

тишину, стерильность, темноту и одиночество.

Но сегодня мой покой нарушен. Моя нетронутая территория

запятнана чужими следами, запахами, слезами, раздражающими всхлипываниями, похожими на скулеж

раненного животного.

Сегодня нас здесь двое.

Я неподвижно стою в углу, лицом к стене, чутко улавливая

малейшие колебания воздуха и вибрации звука.

–Здесь кто-то есть? - тонкий срывающийся на плач голос режет

слух, впивается в барабанные перепонки острыми

вращающимися иглами. - Я слышу, как ты дышишь! – уже без

слез настойчиво повторяет высокий звонкий голос. Это

невозможно. Меня нельзя услышать.

–Почему ты стоишь в углу? – еще один вопрос, приносящий

сумятицу в мысли. Это невозможно. Меня нельзя увидеть.

–Тебя наказали? - раздражающий объект не сдается. Я слышу

шорох одежды и звук неуверенных легких шагов, направляющихся в мою сторону. Осторожных шагов, обходящих

стол и расставленные вокруг него стулья,

неумолимо сокращая расстояние между нами. Я ощущаю

прикованный к своей спине пристальный взгляд.

Внимательный, любопытный,изучающий. Он заставляет меня

нервничать,искать причины, объяснения. Я растерян, что мое

надежное укрытие раскрыто. В комнате без окон угол является

плотным соединением теней, густой концентрацией тьмы.

Только я способен смотреть сквозь нее.

–Тебе тоже страшно? - робкий шепот раздается совсем близко. Я

медленно оборачиваюсь, втягивая приторно-сладкий запах

шоколада и ванили. Взгляд выхватывает из темноты маленькое

существо в голубом платье и белых колготках, разорванных на

коленках. Я умею различать oттенки, даже когда все вокруг

объято тьмой. Голубой, как и белый – самые нелюбимые мной

цвета.

И она мне не нравится, слишком шумная, звонкая, непонятная, слишком неподходящая моей темной тихoй

комнате. Она – это девочка, совсем ребёнок. Босая, напуганная, маленькая. Белокурые волосы, по-детски пухлое лицо и

сосредоточенный недетский взгляд. Задрав голову, она смотрит

мне прямо в глаза и не боится. Меня не боится. Девочку пугаю

не я, а то, что привело ее сюда.

–Ты знаешь, где Руби? - со слезами в голосе спрашивает

нарушитель моего единения с тишиной. Я отвечаю не сразу, увлекшись рассматриванием странного ребенка. До нее здесь

никогда не было детей.

– Руби?

–Моя сестра, – поясняет девочка и начинает быстро