Выстрел в прошлое

– «Четвертая власть» очень много здесь значит!

– Ты что, сказал им, что я журналист? – спросил у азербайджанца Смирнов.

– Да, иначе пришлось бы платить. Один из них недолюбливает меня с тех пор, как я перевозил картошку.

– Какую картошку? – спросил Смирнов.

– А это целая история, – поднял многозначительно палец вверх азербайджанец и завел машину. – Два года назад я занимался контрабандой. Все это выглядело так. В Карабахе есть своя таможня, стоят там наши полицейские, но жить хочется всем. Короче, с кузова пять процентов – и проезжай куда хочешь, даже охрану выделить могут. Я тогда приехал на пост: по документам в кузове, допустим, картошка. Причем вскрывай, смотри – увидишь действительно картошку. Пошлина составляет, предположим, пару тысяч манат за тонну. Однако под мешками с картошкой обнаруживаются ящики с экзотическим манго, за ввоз которого тоже нужно платить. А хозяин фуры внес таможенные платежи из расчета, будто фура и вправду содержит исключительно картошку. Так вот, – многозначительно продолжил Муслим, – один из полицейских – Рашид – потребовал пять процентов, когда раскусил в чем дело. Я тогда отказался наотрез, ну он и тормознул меня у поста. Выручило меня только, что на мое счастье там появилось Бакинское телевидение, – я тогда пожаловался на то, что продукты тяжело доставлять людям, много постов развелось. Зря я это сказал, надо было договориться. В следующий раз нечего будет ему сказать. Но всем на лапу не дашь. Денег не хватит. Приходится рисковать, – закончил свой рассказ Муслим. – Они тебя, Коля, не разглядели, побоялись связываться.

Через несколько часов машина подъезжала к селению. Смирнов увидел стены разрушенных домов, за которыми – чистое поле. Деревья и те растут не так, как будто кто-то гигантской рукой проредил их и оставил только самые искалеченные. Смирнов спросил у Муслима:

– Что тут случилось?

Азербайджанец после некоторой паузы ответил:

– Проехали Ходжалы, здесь остались только мертвые. Видит Аллах, азербайджанцы не хотели воевать, а хотели мирно вернуть себе Карабах, и притом с особыми статусом и хорошими условиями для проживания армян, – язвительно добавил Муслим. – Заметь, Коля, – это ничего не дает Азербайджану. – После этого водитель хорошенько прошелся по всем президентам, начиная от «Горби» до нынешних властей.

Теперь машина шла не по шоссе, а окольными путями. Это Смирнов почувствовал сразу, заметив, как волнуется Муслим. Здесь начинались настоящие горы, и в них защищенным себя не чувствовал никто. Муслим рассказал, что здесь работает его знакомый милиционер, который браво надевает фуражку, когда проезжает мимо родного села и прячет фуражку с козырьком, когда его машина проходит через чужое.

Едва машина вырулила на серпантин, поднимающийся в гору, они наткнулись на толпу, стоявшую вдоль дороги.

Муслим притормозил, и Смирнов понял, что просто так проехать было невозможно – у них были автоматы, – а это уже требование остановиться. Однако Муслим думал о своем, сказав только, что люди ему не знакомы. Поэтому КамАЗ медленно вклинивался в толпу, которая уже обступила машину со всех сторон.

Но прорваться с ходу не удалось. Кто-то из толпы предупредительно выстрелил в воздух. Но Муслим как будто бы проигнорировал этот сигнал. Становилось совсем опасно. Следующие пули могли быть направлены в сторону водителя и его попутчика. Через две минуты стало понятно, что впереди ловушка: с одной стороны дорога и озверевшая толпа с автоматами, с другой – БТР, с установленным на нем прямой наводкой крупнокалиберным пулеметом, способным в считанные секунды разнести в щепки машину.

Сзади толпа бушевала. В наступившей темноте были видны озверевшие лица людей, вооруженных автоматами. Люди с перекошенными физиономиями начали лезть в кабину, тыча в лоб автоматами, крича что-то на азербайджанском – нетрудно было догадаться, что это требование поворачивать назад.

Муслим, выругавшись, повиновался. Как только КамАЗ остановился, Муслима со Смирновым буквально вышвырнули из машины. Муслим пытался вступить в перепалку, но получил несколько ударов прикладом.

Кто-то из толпы по-русски выкрикнул:

– Предатель! Не азербайджанец ты, армянин!

После этих слов снова началась перепалка, и на Муслима посыпались удары. Досталось и Смирнову. Однако через пять минут какой-то важный – на шее у него висела лимонка как признак того, что он здесь начальник, – вышел из толпы и что-то спросил Муслима. Тот ему ответил, и – вот везение – проезд был разрешен, но только завтра. Предстояла совсем не всходящая в планы ночевка.

– В чем дело, Муслим? – спросил у азербайджанца Смирнов.

– Здесь такое часто встречается, – отвечал азербайджанец. – Из ближайшего совхоза кто-то угнал большую отару овец. Эти местные жители предполагают, что это армяне. Поэтому, пока не разберутся, нас не пропустят.

– А что если овец не вернут? – спросил Смирнов.

– Отомстят – угонят чужое стадо. Таков закон гор, – многозначительно заметил Муслим. – Или в заложники кого-нибудь возьмут.