Выстрел в прошлое

– Я уже двадцать лет как женат. Все было хорошо, если бы не эта проклятая война. Мы под Степанакертом жили. А в девяностом стало невозможно. Когда в соседнем селе армяне двух братьев моих убили, мы с женой решили податься на восток. В беженцах около года были. Тяжело было – трое детей на руках. Я по образованию учитель – закончил Бакинский педагогический, специальность – русский язык. Но на новом месте работы было не найти. Пытался торговать: возил в Астрахань персики и виноград. Но на границе однажды забрали весь товар – еле долги отдал. Пришлось идти в милицию в горячие точки. До перемирия в девяносто четвертом такого насмотрелся, что не дай аллах такого никому. Когда война закончилась, купил КамАЗ, работаю на хозяина – то зерно, то муку перевожу…

– Я из Шеки, – продолжал он болтовню, – это большое село, расположенное среди гор. Занимался перевозкой туристов – в Азербайджане до сих пор хороший бизнес, но большая конкуренция вынудила меня уйти, вот занимаюсь сельскохозяйственными перевозками в Карабах. Работа опасная, но что делать, надо крутиться, – заметил водитель. – Там у меня знакомый милиционер и меня все знают. Так что жить можно.

– А сколько получаешь? – спросил Смирнов (на случай необходимости купить услуги для пользы дела).

– Шестьдесят долларов за ходку, – горделиво заметил водитель, – это у нас большие деньги.

– А что сейчас везешь?

– Дрова.

– Зачем? – не поверив, спросил Смирнов.

– Понимаешь, Николай, в тех районах, куда я еду, – люди вообще не живут, а существуют. Вот, например, мой знакомый Рашид Муталимов, у него большая семья, село расположено среди гор – у них отопления нет. Зимой согреваются древним способом – при помощи печек, на которых к тому же можно разогреть обед, приготовить чай. Главное – впрок запастись дровами. Но у печки-спасительницы есть и свои минусы. Достаточно одного выпавшего уголька или искры, чтобы лишиться дома. С его соседями такая беда и случилась. Из горящего дома не удалось спасти ничего. Сгорело все: мебель, одежда, посуда. Слава Аллаху, сами спаслись. Большая беда, – очень серьезно, с ударением на последнем слове, заметил Муслим.

– Что же они не уехали оттуда? – после некоторой паузы спросил Смирнов.

– А куда деваться? – спросил и тут же сам ответил: – Родственников на востоке у него нет. Детей четверо. Привыкли.

– А власти что-нибудь предпринимают? – после небольшой паузы спросил Смирнов.

Водитель только махнул рукой:

– Какие власти. Если даже армянская мина дом разрушила – заставляют подписать бумагу, что получил пятьдесят тысяч манат, а отдают в лучшем случае только половину.

Чем дальше от Кюрдамира пролегал путь, тем дороги становились хуже, машину то и дело подбрасывало на подъемах и оврагах, а Муслим не переставал материться. В пыльной кабине тяжело дышалось, она грелась от двигателя, не спасал даже небольшой вентилятор, который водитель подвесил на лобовое стекло. Смирнов не замечал жары, не раздражала его и навязчивость азербайджанца. В этом был даже большой плюс, – Муслим прекрасно знал все дороги, поэтому Смирнов успел узнать все, что связано с географией его задания.

– А, кстати, вот еще анекдот. Ты его не знаешь, Николай, – всхлипывая от смеха, прервал некоторую паузу Муслим, и, не дождавшись реакции Смирнова, начал рассказывать: – Встретились два азербайджанца, один плачет. «Ти что плачещь?» – нарочито с акцентом затараторил Муслим. «Да вот, жену в армию забирают». – «Слюшай, у тебя что, жена – мужик?» – «Да какой мужик! Пацан еще, 18 лет всего, да!»

Сказав последние слово анекдота, Муслим неожиданно изменился в лице и нажал на тормоза, при этом сочно выругавшись на азербайджанском.

– Что случилось? – спросил Смирнов, увидев, что их обгоняет полицейский «бобик».

– Думал, проскочим, – озабоченно заметил Муслим. – Платить им придется. Может, договоримся.

– Сколько они просят? Давай, я подсоблю, – вызвался Смирнов, имевший приказ не вступать в контакты ни с какими официальными службами.

– Ты не высовывайся, Николай, – может, все обойдется.

Когда машина остановилась, Муслим, достав барсетку, вышел из кабины. Навстречу из полицейского уазика вышли трое – в форме и с автоматами. Смирнов в этот момент подумал о сумке, в которой лежала форма, оружие и взрыватель. «Обыск очень нежелателен», – автоматически подумал Смирнов и потому достал из нагрудного кармана три маленьких «стэка» – метательных ножа, излюбленного средства спецназовцев для скоротечного рукопашного боя.

Муслим беседовал с полицейскими минут пять, то и дело размахивая руками и громко бранясь на родном языке. И чуть позже, когда, видимо, все аргументы были исчерпаны, попутчик Смирнова кивнул в сторону своей машины. Это было очень странно, но азербайджанские полицейские как будто потеряли интерес к машине и вернули Муслиму документы. Поэтому Смирнов уже нетерпеливо ожидал своего собеседника, чтобы спросить у него, что же на самом деле произошло и что убедило полицейских ехать своей дорогой.

Муслим открывал дверь, улыбаясь, с горделивым достоинством. И, немного отдышавшись, вставив ключи зажигания, заметил: