Высший разум

Он мысленно пересчитал наличность: пятихатка вроде бы наскребалась.

По меркам провинциальной школоты, Вадим слыл человеком богатым. Мама выдавала ему в неделю тыщу рублей на питание. Плюс иногда по настроению перепадало и на карманные расходы. В провинции детей не балуют, и в девятом Вадима далеко не каждый мог позволить себе потратить восемьдесят рублей на обед в школьном буфете. Дома надо жрать, в общем.

У «Сабвея» было два плюса — близость к центру «Подросток» и сто девятнадцать рублей за «Саб дня», а сегодня это была «индейка», которую ели, в общем-то, все.

На четверых дешевле было взять два больших саба за двести тридцать пять и разрезать пополам. Плюс кофе. В общем, с писком, но денег Вадиму хватило. Он даже взял печеньку для Лизы, которую тут же распополамил Мирон.

Илья сунул Вадиму сотню. Лиза — тоже пыталась поучаствовать, пришлось, не считая, бросить её мелочь в карман, чтобы не обидеть.

Пацаны не наелись, конечно. Так, заморили малого червячка. Но настроение поднялось.

— Пища — это круто! — резюмировал Мирон.

Лиза благодарно молчала, загадочно улыбаясь.

Вадим с трудом терпел это молчание. Ему хотелось расспрашивать её обо всём, но удалось выяснить пока только то, что Лизе нравится раф с арахисовым маслом, а не дешёвый кофе из «Сабвея». Так что придётся завтра кого-нибудь грабить. Например, заначку.

Еда кончилась, время же всё ещё тянулось. Они обменялись телефонами, пытались говорить, но слова не шли.

Двадцать минут, пятнадцать… Казалось, сейчас откроется дверь «Сабвея» и войдут лысые монстры из подвала.

— Го, что ли? — Вадим поднялся.

— Да рано же ещё? — вякнул Мирон.

— Перед смертью — не надышишься. Айда!

Вадим крепко взял за руку Лизу, Илья снял с вешалки её рюкзачок с блёстками и фенечками, и закинул на плечо, поверх своего. Вадим мысленно обругал себя, что сам не догадался.

До центра они дошли минут за пять. Оставалось ещё десять, но Вадим решительно распахнул дверь, и ребята ввалились в приёмную.

Там сразу стало тесно. Лавочки едва хватило для четверых. Знакомая секретарша заулыбалась:

— Вы к четырнадцати часам? Я сейчас узнаю. — Она защёлкала кнопками ноутбука. Опустила глаза, подняла. — Проходите в самый крайний кабинет!

Секретарша выглядела вполне себе доброжелательно, но коридор сразу напомнил туннель, и Вадим пошёл первым. Следом Лиза тянула за руку Мирона. Замыкал процессию Илья.

Дверь. Тамбур. Дверь. Белые стены. Офисный стол с креслом. Четыре белых офисных стула.

И — никого живого.

Ребята расселись. Вадим тоже уселся было, но тут же вскочил — он увидел, что на стене появляется тёмный прямоугольник — зародыш будущей двери.

Он уже не удивлялся этим странным «проявляющимся» дверям. Даже ожидал чего-то подобного. Сомнения мучали его и насчёт человека в синем. Человека ли?

Ну, допустим, ростом маловат, это же не критерий? Но что же ещё в нём не так? Что-то же напрягало в ЦУПе… Прямо чесалось…

— Вы поставили меня в сложную ситуацию! — Человек в синем костюме шагнул сквозь свеженький дверной проём.

Смотрел он только на Вадима.

— Да я ещё и не начинал, — хмыкнул тот, не ожидавший лобовой атаки.

— Вы добились своего, это похвально. Но — чего вы добились? — Человек занял своё кресло и чинно сложил руки на столе.

— А вам нужно, чтобы я поступил, как ублюдок? — нахмурился Вадим.

— Как взрослый! Нам было нужно, чтобы вы поступили, как взрослый! — Человек в синем возвысил голос и вдруг перешёл на «ты»: — Ты понимаешь, что именно натворил? Создал головную боль и мне, и твоим друзьям! Это того стоило? Они не смогут участвовать в проекте, Вадим. Им было бы лучше ничего о нём не знать!

— Почему «им было бы лучше — не знать»? Что хорошего в незнании? — Вадим отбрасывал всё, кроме смысла, понимая, что «психолог» больше него разбирается в науке о том, как вешать на уши старшеклассникам лапшу.

— Страх, Вадим. В непосильном знании всегда скрывается страх. Объясни слишком маленькому ребёнку, что мир несправедлив, взрослые лгут, добрых волшебников не существует — сумеет ли он вырасти? Правда будет больше его сознания, жёстче. Она сломает его.

— Вы преувеличиваете, — покачал головой Вадим. — Какая у вас может быть особенно опасная правда? В оборонном проекте участвуете? Вербуете малолетних кибершпионов?

Человек в синем покачал головой.

— Тогда — что?

Человек поднялся. На стол в ряд легли четыре тонкие пачечки бумаги. Рядом с каждой — тонкая белая авторучка.

— Это типовой договор о неразглашении, — сказал он. — Вы подпишете его. Каждый. Тогда я озвучу вам стартовый минимум информации о Вторжении.

— О чё-ём? — разочарованно протянул Мирон, ожидавший, видно, коммерческих секретов о разработке новой видеоигры или хотя бы набора в хакерскую группировку.

«Ну действительно, чем ещё мог быть весь этот спектакль? Или война, или коммерция», — думал Вадим, но в нём всё сильнее зудело предчувствие чужого, страшного и непознаваемого вообще. Невозможного.

Вторжение? О чём этот… Этот? Кто?

Ребята подошли к столу, и, пока они разбирали одинаковые стопочки листов, Вадим неожиданно шагнул к человеку в синем и протянул руку…