Высший разум

Увидев Вадима, секретарша бросила свою жертву и подскочила к нему.

— Да-да-да! — затараторила секретарша. — Всё прекрасно, всё получилось. Теперь я жду вас в два часа!

— А это надолго будет?

— Это уже как вы сами решите, — хитренько улыбнулась секретарша. — У нас есть для вас очень интересное предложение!

Вадим хмыкнул, снова вспомнил про деда… (Ну, деду вообще полезно подождать день-другой). И не спеша пошагал в школу, попивая свой раф.

Полупрогулянная математика, грядущий скандал на обществоведении — день складывался «прекрасно». Зато девчонки классные попались — и секретарша, и та, рыженькая…

Мучительно захотелось прогулять школу, но Вадим убил в себе зло в зародыше, задавив его последним глотком кофе.

Он выбросил стаканчик в мусорку, вошёл в серую коробку родной двадцатой школы, хлопнул карточкой, забыв, что опоздавших охранник пропускает сам, объяснил, что виноват завуч, доплёлся до кабинета математики, гордо вошёл в класс под звонкую трель звонка. (Проклятые психологи, да?) И потянулся на русский вместе с гудящим, как маленький улей, классом. Русский — всяко проще геометрии.

День прошёл ни шатко ни валко: четвёрка за год по химии, недосданный бред на английском (кто б его учил?)…

Вадим так до конца и не проснулся, в голове было полно ваты, где застревали даже самые шустрые мысли, и он тихо дремал с открытыми глазами.

Обществознание стояло последним уроком. К нему следовало морально подготовиться, и Вадим зашёл в столовую выпить компотику. Ну да, да, полшколы вейпит в туалетах, но оно надо, отравлять себе молодой растущий организм из-за какой-то исторички? А компотик — он настраивает.

Надо было продумать, что говорить. Справки-то нет. Хотя… А почему, собственно, нет? Старую справку у него не забрали. То, что она недействительна, знают завуч и классная, но… НеЭВМ-то этого не знает! Да и какая ей разница?

Без матери не хочет пускать? Так пусть выгоняет! Он домой пойдёт, поспит полчаса, и так весь день спать хочется, сил никаких нет!

С таким настроением Вадим ввалился в класс, упал на свою одинокую парту (его соседка Вика третий день болела) и приготовился спать дальше, если НеЭВМ сама на рожон не полезет.

Но историчка и истеричка — это же что-то общее, верно? И завелась она прямо с порога. Неужели тоже шла на урок и думала: «А что я буду делать, если Скрябин уже сидит в классе? Ой, валерьяночки мне заранее!»

— Я ведь тебя предупредила, чтобы без матери!..

Вадим, чтобы поднять себе настроение, уже успел прикинуть, что творилось бы в школе, если бы учителей тоже вызывали на разнос к директору с мамой. Он улыбнулся и открыл рот, готовый объяснить НеЭВМ, что у него уже есть паспорт, и он — дееспособный субъект Российской Федерации…

Но перед глазами вдруг всё потекло, потом завертелось… И Вадим ткнулся лицом в парту.

Он ещё слышал, как НеЭВМ испуганно взвизгнула, а потом класс пропал, а перед глазами возник какой-то странный подвал, трое испуганных подростков…

Промелькнуло лицо четвёртого…

«Это же Егор, — вспомнил Вадим. — Это же!..»

Глава 2

Историчка хлопотала над Вадимом: обтирала лицо полотенцем, которое мочила из пластикового стаканчика, набранного из кулера здесь же, в классе, гладила по голове.

Посланный за врачихой Рыжков вернулся ни с чем, врачихи — существа перелётные. Но Вадиму уже и так стало легче.

Голова почти перестала кружиться, вопрос: что было теперь в этой голове?!

Монстры, туннели с рёбрами и позвоночником, Лиза… Та, рыженькая, сегодня утром в этом проклятом центре — это же была Лиза!

Вадим застонал сквозь сжатые зубы. Значит, это всё было? Ствол автомата, упирающийся в бок, рука Егора на плече…

Егор остался в том мире, на изнанке квеста. А ребята? Где они?

Вадим потянулся за телефоном… Бред! Кому звонить? Куда?

— Скрябин? Тебе опять плохо? Может, ты домой пойдёшь?

Вадим поднял глаза:

— Можно я здесь посижу? У меня голова кружится. Я не уверен, что дойду.

— Посиди, конечно, — с готовностью согласилась историчка. — Ребята, тише! — пресекла она шебуршение в классе. — Вадим…

Его имя звучало из её уст странно, словно в кино. Это же странно, когда тебе сочувствуют учителя истории?

— Вадим, может быть, всё-таки, скорую вызвать?

— С сотового надо не ноль-три, а сто три… — с готовностью включилась староста класса, Ника.

— Не надо. Это так, ничего. Это у меня так бывает. — Вадим боялся, что скорая что-то поймёт в нём сейчас: странное, чужое.

Может, он псих? Неадекватен?

— Мне уже не так плохо, — повторил он. — Я посижу — и всё пройдёт.

НеЭВМ кивнула. Паника со скорой ей тоже была нужна, как собаке левый американский шаттл.

Она налила Вадиму ещё водички в пластиковый стаканчик и, посадив тоскующего у доски Леху Петрова, начала вместо опроса рассказывать про внешнюю политику России. Про то, что кругом террористы, а однополярный мир кончился, и США — кирдык. А всё потому что… то ли НАТО обмануло Путина, то ли Путин обманул НАТО. А может, и вообще все они сами себя обманули. Вместе.

Вадим слушал вполуха, растирал руками виски и вспоминал: они куда-то пришли. Люди в чёрном остановились и…

И что же было дальше?