Высокие устремления

— Да ну еб твою мать… — выдохнул Рыжий. Скрипя костями и суставами, присел над телом противника, залез под вороткни камлейки, прикоснулся к шее. Под пальцами билась нитка-жилка. — Живой, он, живой! Сейчас встанет!

Кайтул сумел подняться не «сейчас» — с квадранс точно провалялся, вращая мутными глазами. Рыжий даже забеспокоился — а вдруг дураком сделался, от перемешания мозгов в липкую кашу?

Но нет! Унак поднялся, постоял, явно раздумывая — блевать или не блевать, подал руку наемнику:

— Спасибо, медведь! Хорошо учишь! Пойдем!

— Куда? — недоверчиво спросил Рыжий у Куськи. — Опять дохлую акулу смотреть?

— Эпач’о? — засмеялась девушка. — Нет, нет! Кайтул рыф тебе дарить!

— Рыф? — переспросил наемник.

— Рыф!

— Ну ладно… Ничего не понимаю, но спорить не буду, вам, местным, всяко виднее, что за сломанный нос на Архипелаге дарить положено.

Кайтул шел впереди, за ним Рыжий, замыкала семенящая Куська.

Пройдя деревню почти целиком — сквозь просветы меж домами виднелся океан, Кайтул остановился возле одной из полуземлянок. Махнул рукой:

— Твой то-рыф, тангах! Мой — твой! Учи хорошо!

Рыжий к таким подаркам не привык, поэтому, что ответно такого бы красивого сказать, и не сообразил. Хмыкнул только, да прижал руку к сердцу.

Кайтул кивнул, лихо развернулся на пятке — сущий дворцовый гвардеец, право-слово, и ушел, оставив ненастоящего и девушку. Вслед за хозяином потрусил и калан, обфыркав напоследок.

— Пошли, тангах, — потянула его Куська за пояс, — тут жить будешь.

Дверь на веревочных петлях легко отодвинулась в сторону. Рыжий с девушкой спустились по пологому короткому коридору.

Куська нашарила жирник, стукнула острым обломком пирита по огниву. Заплясал огонек. Рыжий огляделся — внутри первый раз!

Четыре столба по углам, сверху соединены рамой с небольшим прямоугольным дымоходом. Крыша из жердей, кое-где видно, что конопатили сухой травой. Стены землянки обшиты тонкими жердочками, тоже проконопачены. Зачем-то два очага. Один ближе ко входу, второй — к задней стене. У боковых стен — нары, застеленные одеялами из шкур, на полу — маты, сплетенные из камыша или чего-то подобного.

Куська со светильником в руках обернулась к Рыжему, улыбнулась — неверный свет добавлял ей притягательности — наемник даже позабыл, что болен.

— Тут жить будешь! Долго жить будешь! Больной тангах если будет, духи обидятся, плохо сделают! Всем унакам плохо сделают!

Рыжий высморкался. Забрал плошку с горящим фитилем из рук девушки, поставил на пол. И завалил Кускикичах на мягкие одеяла.

Кайтул, который тихонько вернулся к своему бывшему дому, с радостью прислушивался к звукам, доносящимся из то-рыфа. Хороший медведь! До осени совсем выздоровеет! И драться, как ненастоящие научит, и духов порадует. Духи любят, когда медведь крепкий!

* Сильный/мощный капкан — беринг. диал. алеутского

Глава 18 Новые лица, новые встречи

Архипелаг показался на горизонте в середине дня, когда солнце, и без того низкое, начало понемногу закатываться, чтобы вскоре утонуть в океане. Сначала путешественники заметили гору, утыкающуюся в небо — облака так и скребли пушистые животы о белую шапку. Оказалось, что это не просто гора, а Адах — вулкан. Не спящий, но дремлющий — из жерла, по словам моряков, время от времени валил удушливый дым, а острова время от времени сотрясали архипелаготрясения. Раз в полста лет, седоголовый каменный старик просыпался, и тогда жизнь здесь становилась неуютной. Большое пробуждение было лет пять назад, а значит, до следующего, вряд ли бы кто дожил. Поэтому, и не переживали особо.

Конечно, не стоит совсем забывать — понемножку потряхивает, погромыхивает недовольно. То ли унаки непотребствами увлеклись, то ли ненастоящие утомили суетой и бессмысленностью грешнаго бытия…

Клафф, который вечером клялся божился, что до берега еще полные сутки перегреба*, долго топорщил бороду, смотрел на приближающуюся сушу с подозрением — не обман ли, не наводят ли морок северные духи?

Но нет! То ли ветер дул чуть сильнее привычного, то ли галера попала в незаметные объятия течения — в этих широтах они частенько возникали, на день-два, пропадая бесследно. С каждым мгновением «Лахтак» подходил все ближе, и сомнений в реальности становилось все меньше. Вот она, цель похода! Укрылась в бухте.

Узкая полоса галечного пляжа, берег — сперва пологий, затем уходящий ввысь — холмы, холмы, холмы («Сопки!» — тут же поправил капитан Клафф), заросшие невысоким лесом — кажется, будто зеленые и желтые волны набежали на землю, да так и застыли в один миг.

На ближнем к океану холме громоздилась Нугра — неровный квадрат, полдюжины больших домов, пара дюжин амбаров и сушилок, частокол с четырьмя башнями, маленькая скособоченная церквушка — купол, того и гляди, упадет…

Вот она — последний форпост цивилизации! Единственный горящий фонарь среди покрытого тьмою дикости Архипелага, слегка озаряемого лишь редкими свечечками факторий. А за клыками скалистых мысов — бесчестное количество лиг, где лишь волны, да ветер…