Подивившись прихотливой логике товарища, Лукас даже не нашел что сказать. Впрочем, стражнику одобрение или несогласие, похоже, и не требовались. Он снова взялся за дудочку. Выдул что-то похожее на брачный рев морской коровы.
Вскоре скалистая теснина кончилась и «Лахтак» вышел на простор. Галеру тут же закачало на волнах, а парусная команда, под рыканье старпома, кинулась по местам.
Немного посидев, Лукас понял, что, во-первых, его могут нахрен затоптать, не заметив. А во вторых, свежий воздух как-то очень уж свеж. И, наверное, лучше перебираться под крышу, благо, каюту, способную вместить компанию целиком, им выделили. И даже не в трюме, как на «Лосе»!
Забавное дело, кстати! Наверное, здесь традиция такая, называть корабли именами зверей. Надо будет, при случае, уточнить у знающего человека!
Но сперва — в тепло. А то пальцы на ногах как-то уже и не чувствуются…
Оставив горе-музыканта издеваться над несчастным инструментом и рисковать быть стоптанным парусной командой, Изморозь двинулся корму.
Оказавшись у цели, Лукас нырнул под центральный трап, потянул на себя дверь…
—… А он ей и говорит, вы, мол, фройляйн Фикке, дура, доска и блядь!
В каюте было тесно — в довесок к воинской компании, там сидел еще и капитан Клафф, оставивший управление «Лахтаком» на старпома. Или просто бросивший? Морским людям виднее, что можно старшему, а чего нельзя. Так что, скорее, оставивший. Именно он сейчас и рассказывал, судя по всему, свежие слухи, восставшему из насмерть пьяных Керфу. Мечник внимал каждому слову, мудро качая головой.
— Что, вот так взял и сказал⁈ — поразился безухий, откинувшись и чуть не свалившись — все же, не до конца протрезвел, не до конца!
— Ну не так, конечно! — капитан оглянулся на поток холодного воздуха, кивнул Лукасу, кивнул, проходи, мол, не выстужай нагретое дыханием и пердежом помещение. — Герцог все ж таки, не нам с тобой, друг Керф, ровня! Оне даже срут куртуазно!
— Оставляя палец? — уточнил въедливый студент. — Или бабочки вылетают?
— Я, вам, мастер Лукас, разве сиятельный рыцарь, чтобы знать, как они слабятся⁈ — поразился моряк, зашевелил оскорбленно клочковатой темно-рыжей бородищей, — Знаю точно, что куртуазируя, а вот как именно, тут не скажу, свечку не держал! — для пущей убедительности, рыжебородый потряс в воздухе ножнами с катлассом.
— Друг Лукас, — махнул Керф, — не будь такой нудной плесенью, тут мастер Клафф делится секретными сведениями, а ты рылом крутишь!
— Не просто секретными сведениями, а свежайшими секретами любечского двора, понимать надо! — капитан, подмигнул правым глазом — на левом виднелось бельмо, раскинул пальцы веером в обычном жесте наемников, обозначающем клятву в истинности прозвучавшего.
— Ну если секретами, еще и свежими…
— Братья! — рыкнул мечник, — наш Лукас пребывает в пошлой трезвости, оттого и тошен! Налить! Срочно налить!
В руке у Изморози тут же оказалась чарка, налитая до «пояска». Выше было опасно — тягучая, маслянистая жидкость чутко реагировала на качку. Лукас поспешно употребил и прислушался к продолжившему сплетничать капитану.
— Он ей такой, вы, мол, сударыня, столь умны, что ваших мыслей даже самый глупый золотарь не разберет! И фигура у вас шикарная — хоть граблями в постели ищи! И вы совсем не переборчивы, вот совсем! Каждому вниманье уделить готовы! Даже последнего золотаря не пропустили! И пощечину ей, трах! Все думали, что голова оторвется, и в угол залы укатится!
— Это кого так? — Лукас уточнил у Фазана шепотом — не хотелось пить снова, в желудке и так заворочался неприятный колючий ком. А то ведь от похмельного Керфа просто так не отвяжешься…
— Я и не понял, — признался Фазан, — Какой-то Ульрих, какая-то Фикке… Много слов, тарахтит, я уже запутался…
— А она встает с пола, — продолжил моряк, — за щеку отбитую держится, плачет, но ему такая: «Да ты, бля, охуел, пидор мокрожопый⁈ Берега, нахуй, попутал⁈»
— Что, прям так⁈ — снова округлил глаза недоверчивый мечник.
— Не, ну там как положено у них! Вы, мол, любезный мой супруг, что-то сегодня бледноваты. Рыбный суп не удался? Ну и в том же духе, на полдня! Сами знаете, как блаародные могут языками трепать! Умаешься, пока заткнешь!
Безухий мечник переглянулся с братьями-разведчиками. Все трое гнусно заржали — вспомнили, наверное, как какому-нибудь дворянчику кляп в глотку забивали. Изморозь и сам был не без греха по этой части. Но уподобляться жеребцу на случке не стал.
— А потом? — наклонился к рассказчику Керф.
— Суп с дерьмом! — радостно хмыкнул капитан. — Герцог постоял, послушал, да пошел куда-то ночевать. Говорят, в трех борделях подряд видели! И в «Леопардице», и в «Лошадке»! Под утро из какой-то канавы достали, как не утонул — никто и не понял, но все радуются.
— Силен! — одобрили наемники.
— Подождите! — потряс головой Лукас. — Я чот вот ваще нихрена не понимаю! Что за Ульрих с Фикке, что за герцог, блядь?
— Самые обыкновенные, — снова подмигнул рыжебородый. — Ульрих — герцог Любеча. Фикке — его дражайшая половина. Разве не знал?
— А кто тогда Бурхард?