Высматривая путь. Том I (СИ)

— Скину до двухсот. Рубаху тебе пошью, штаны нормальные, а не эти вот рейтузы позорные, что на тебе. И смех, и грех. Ну, и может жилет какой? Куртку? Сюртук? Накидку? А может дублет двухслойный с подкладкой стеганой? У меня тут как раз завалялся кусок сатина. Коричневый, правда, и не шибко блестящий. Но я думаю, тебе сгодится. Да и носится он хорошо. Можешь по своим частоколам прыгать и не бояться разорвать.

— Сатиновый дублет с подкладкой? Сгодится, конечно! И рубаху такую, чтобы сиськи не вылетели. Ну и… — Дера задумчиво почесала пальцами кончик носа. — Корсет нужен вообще?

— А мне откудова знать? — рассмеялась Ита. — Ты-то сама наездница будешь иль тебя везти кто сподобился?

— Сама.

— Тогда, может, не стоит? Рубаху я на завязках до горла сделаю. За сиськи свои тогда не переживай. Дублет приталенный сделаем на пуговицах. Втянет тебе все, что захочешь. А накидка?

— Накидку не нужно. Эта тоже хорошая.

Ита схватила рулон сатина и зажав его под рукой, подошла к Дере. Придирчиво ощупала край накидки, принюхалась зачем-то, потерла в пальцах.

— Твоя правда. Добротная ткань. Долго проживет.

Затем она торопливо отошла к столу, небрежно отбросив на него ткань. А к Фредерике повернулась уже с лентой в руке.

— Давай мерки снимем.

Травница подняла руки и задумчиво уставилась на огонек догорающей свечи.

— Ты-то когда в дорогу собираешься? — вертясь вокруг девушки Ита то и дело одергивала край юбки, которая путалась между ее коротких ног.

— Дня через два. Успеешь пошить?

— Обижаешь, Дерка, — усмехнулась швея. — Еще как успею. А ты за травку свою чудодейственную не забудь. И гляди, не обмани! А то булавку как забуду в ткани, все тело себе исколешь.

— Ох и жуткая ты баба.

— А с вами иначе нельзя. Каждый нагреть пытается. Тут если не припугнешь — не проживешь.

* * *

Осели бандиты и впрямь на берегу Понтара. И, судя по шуму и гомону, что доносились со стороны заброшенной деревни — не очень они и боялись того, что их найдут.

Эскель спрятал Василька неподалеку. Крепко-накрепко обвязал поводьями березовый ствол, чтобы и не думал сбежать. Он-то конь умный был, но шума и криков мог испугаться, и тогда ищи свищи его. Стальной меч вытащил из ножен сразу, а серебряный решил попридержать. Может и не было там бестии никакой. Верилось слабо, что ганза могла бы изловить какого-нибудь василиска или виверну, к примеру, да еще запереть в клетке. Смелости не хватило бы соваться к такому чудищу.

Осматриваясь и пробираясь на голоса, ведьмак решил спрятаться в каком-нибудь удобном для обзора месте и обождать. А еще посчитать, на всякий случай, сколько тут голов. Если больше дюжины, то даже и соваться не будет. Прежде пару бомб закинет незаметно, а там глядишь и проредит. А мечом уже дорежет тех, кто остался. Предпочитал он не брать такие заказы двоякие. На людей он и вовсе не охотился никогда. Да и убивать без причин не любил. Чудища — это одно, а вот с людьми всегда совесть мучила. Не долго, правда, но все равно неприятно.

Поудобнее усевшись за орешником, он выглянул из-за веток и осмотрелся. Насчитал шесть человек. Все, как и говорил Николас. Да и клетки никакой не было поблизости. Видимо запугали просто всех в округе. Как он и думал. Крепко выругавшись, ведьмак залез в наплечную сумку и достал оттуда плотно стянутый веревкой холщовый мешочек с небольшим фитильком. Не нравилось ему использовать бомбы, но лучше перебдеть и создать эффект неожиданности. Всегда срабатывало безотказно на монстрах. Значит, и на людях должно. Поджег знаком и забросил как можно дальше.

Рвануло хорошо, что аж уши заложило. Особенно это было понятно по истеричным воплям бандитов. Вынырнув из куста, Эскель бросился атаковать. Кончилось все быстро. Несколько взмахов стальным мечом и пока оглушенные и дезориентированные мужики толкались и верещали, их получилось без особых усилий порубить. Кровь залила всю округу, руки ведьмака и даже чуть на лицо попала. Пришлось утереться предплечьем и отправиться на поиски тех, кого не досчитался.

Но лагерь оказался пуст. Только клетка пустая стояла в тени. Подойдя поближе к воде, ведьмак убрал меч и умыл лицо. Не забыв еще и руки ополоснуть. Осмотревшись, он не нашел никаких следов чудовищ. А когда обошел лагерь, то злость и вовсе заставила его обложить отборным ма̀том себя, капитана стражи и этих непутевых бандюганов.