Выше стен

Напоследок она вручает мне мое пальто и, пьяно подмигнув на пороге, уходит.

26 (Регина)

Вернувшись в реальный мир, я принялась с жадностью впитывать все, что видела. Красивые вещи увлекали и отвлекали, красивые люди — завораживали, чистые эмоции играли всеми цветами радуги, это было похоже на сказку…

Однако очень скоро пришло понимание: не все, кого я считала красивыми, были таковыми в общепринятом смысле.

Мама учила судить по поступкам, и я, приглядевшись, заметила: многие от природы красивые люди совершают неблаговидные деяния, а злобные и неприятные — зачастую прячутся под личинами благородства и добра.

Я тоже приняла правила игры, но до сих пор не знаю, зачем нормальные люди примеряют чужие роли, меняют маски, скрываются за нагромождениями недосказанности и лжи…

Сквозь безупречный мейкап с экранов взирают грустные уставшие звезды шоу-бизнеса, сквозь ободряющие улыбки близких проступают зависть и сожаления, сквозь признания в любви дешевых глупеньких мальчиков сочится сарказм.

Как только до меня дошло, насколько сложен мир, где мне предстоит жить до самой смерти, сказки закончились.

Лишь однажды мне встретился по-настоящему прекрасный парень, чьи дела не расходились с сущностью, его кристально-чистая душа холодным огнем мерцала в серой глубине глаз, и я пропала…

И вот сейчас этот парень стоит на пороге моего дома.

Мама и отчим тепло встречают дорогого гостя: улыбаются, говорят необходимые в таких случаях слова, но даже они робеют перед ним — растерянно замолкают, с надеждой заглядывают в его лицо, я же близка к обмороку.

Свят снимает куртку, вешает на крючок и предстает передо мной в ослепительной красоте — вот такой идеальный во всех отношениях ребенок и нужен этой семье. А не я. Не я…

На миг кажется, что я снова среди камней — безликих, одинаковых, равнодушных, беспощадных. Паника сжимает горло, ноги подкашиваются, и я в ужасе пячусь назад — меня некому взять за руку и вывести в безопасность. Потому что самый красивый, самый добрый, самый близкий человек в шаге, но так далеко, что не услышит, даже если я закричу и сорву связки.

Свят…

Таинственный сын Андрея. Мой долгожданный воображаемый герой и лучший друг.

Еще секунда рядом с ним, и я не вывезу.

Перенимаю испуганного Славика — единственное, что нас теперь связывает — из его холодных рук и убегаю.

Стены качаются, пол ходит ходуном.

Почему именно он? Где граница реальности?

Как теперь я должна поступать?..

Голова разрывается от разрозненных мыслей.

Зацепив в столовой кусочек мяса, прячусь в едва освещенном закутке у кладовой, кормлю котенка, глажу пушистую спинку, но ничего вокруг не вижу — потоки слез застилают глаза, рыдания душат. Где-то на задворках сознания сгущаются тучи, раскаты далекого грома грохочут в горах, холодный ветер налетает из ущелья и сбрасывает в пропасть мелкие камни…

Итак… Свят, Слава… мой сводный брат.

Он такой умопомрачительно, душераздирающе, сердцеостанавливающе красивый, что мне хочется биться башкой о стену. Невозможно дышать.

Неправильный мозг неожиданно включает доселе недоступную опцию, и я вдруг совершенно четко осознает все причины и следствия.

Из-за нас пострадала мама Свята, а он вынужден был жить в нищете. Это я заняла его комнату. Это я на него поспорила. Он все знал, с самого первого дня терпел, ненавидел меня, но не бросил.

Этот единственно реальный мир тоже рушится, потому что даже Андрей — воплощение красоты и надежности — больше не кажется мне таким.

Мой справедливый отчим — рыцарь без страха и упрека — бросил на произвол судьбы родного сына. Но, как бы ни оправдывала Андрея мама, он не должен был так поступать!

Я готова закричать, выбежать из укрытия и потребовать объяснений, но отогревшийся котенок осторожно трогает меня теплой лапой, подсовывает голову под ладонь и разражается тарахтением. Не могу сдержать улыбку — милейшее создание направляет мои мысли в позитивное русло.

Стираю со щек черные слезы, поправляю красивое платье, вспоминаю, что тоже красивая в нем, и на негнущихся ногах возвращаюсь в столовую. Искренне улыбаюсь, сажусь рядом со Святом, и сознание помрачается от его тепла и аромата парфюма. Пиджак, идеально сидящий на широких плечах, безукоризненные манеры, легкая улыбка, грамотная речь, мой сводный брат — настоящий аристократ, диснеевский принц.

В доме стало ярче, и дело не в новой люстре с множеством ламп. В разгар сентябрьского вечера в него заглянуло холодное утреннее солнце…

Свят вежливо и учтиво общается с мамой, и она трогательно краснеет, бросает завуалированные упреки отцу, и тот опускает очи долу, а когда смотрит на меня, я схожу с ума — натурально, по-честному. Не могу вспомнить даже собственного имени и текущей даты, но уверена в одном: я буду до последнего его защищать, и всех денег мира не хватит, чтобы загладить мою вину перед ним.

Ковыряю вилкой остывающий ужин, а руки дрожат. Подумать только, я проводила ему экскурсию по его собственному дому. Мы лежали на его кровати. Я носила его пальто. Я ужасно с ним поступила.