Выкуп

– Пока меня не будет, попробуй прощупать ближайшее окружение Баркова – нет ли там каких-то завязок на криминальный мир. И ещё… В Воронеже недавно погиб в автомобильной катастрофе дядя Баркова, вот, я написал тебе его данные. Запроси, как продвигается их расследование, нет ли новых сведений?

Ляшенко кивнул, расспрашивать не стал, но посмотрел на Викентия пытливо, цепко. Кандауров понял, что в уме Антона уже складывается калейдоскопный рисунок: гибель дяди, недавняя гибель жены, просьба о частном расследовании, поездка сыщика на Гавайи… Толковый парень Антон Ляшенко! Но язык за зубами держать умеет.

… Они закончили уже под вечер, но, к удивлению Викентия, солнце сияло, словно днём.

– У нас здесь ночь наступает сразу, как падает, – сказал Борген, распахивая перед Канедауровым двери автомобиля. – Но мы доберёмся ко мне ещё засветло.

Он пригласил «русского детектива» в гости, и Викентий с удовольствием согласился. Завтра ему предстоял напряжённый день: разговоры со служащими отеля, с приятелями и знакомыми Инги Барковой. Но ему хотелось увидеть как можно больше на этом прекрасном острове, а Борген сказал, что живёт на холме Панчбаул – одном из красивейщих мест.

Они проехали деловой район города, свернули на улицы с особняками загородного вида – с оградами, лужайками, парками. Дорога сначала шла под уклон – они опускались в долину. Викентий заметил, что потемнело и только хотел сказать Денни: «А вот и сумерки», – как вдруг понял, что над ними сгустились тучи. И через минуту хлынул ливень. Да такой сильный, что стёкла машины заливало сплошным потоком.

– Оглянись назад, – сказал ему Борген.

Викентий оглянулся и с удивлением увидел сквозь заднее стекло, что совсем рядом, над городом, сияет солнце! А когда вскоре они подъехали к красивому особняку Боргена, там тоже дождя не было вовсе.

Их шумно встретили два паренька-погодки и высокая, слегка располневшая женищина – семья Денни. Он звонил им, говорил, что приедет с гостем. Для них на веранде был накрыт ужин, и они ещё долго сидели там, глядя на панораму города и моря, на зелёные долины и пенящиеся волны океана, на красные виноградники и пышно цветущие деревья, – до тех пор, пока не опустилась, как и обещал Борген, внезапная ночь.

Глава 22

Одного дня Кандаурову оказалось достаточно, чтобы понять: в «Ройял Гавайян» за постояльцами не следят. Кто к кому приходит, когда уходит, личная жизнь жильцов отеля – всё совершенно свободно и независимо. Если сам человек ни на что не жалуется, если его гости не дебоширят, не мешают другим постояльцам – никто на них не обращает внимания. А поскольку у старейшей гостиницы Гонолулу репутация отменно респектабельна, скандалов здесь практически не бывает. Потому и жизнь её обитателей протекает как бы сама по себе. Обслуга отеля вышколена настолько, что зачастую её просто не замечаешь. Дежурные, горничные, уборщики, рассыльные, официанты скользят словно тени, появляются в нужный момент, незаметно исчезают. Они услужливы и бесстрастны. Они ничего не замечают, ни на что не обращают внимания. На первый взгляд…

Викентий быстро уловил, как посматривают на него слуги. Неизменные улыбки, внимательно-вежливый наклон головы, и вдруг – мгновенный любопытный взгляд. И вновь смиренно опущенные глаза, раскосые или большие тёмные, поскольку прислуга в отеле почти вся – китайцы, полинезийцы, малайцы… Ясно: уже не только дирекция отеля знает, что он – «русский детектив», приехавший из-за погибшей «русской миссис», знает и весь обслуживающий персонал. Но это и к лучшему!

На второй день, войдя утром в ресторан, Кандауров, без всяких объяснений, попросил метрдотеля:

– Где обычно садилась миссис Барков? Покажите мне.

Тот понимающе склонил голову:

– Пойдёмте.

Через ажурную арку он вывел Кандаурова на террасу:

– Вот здесь.

Столик стоял у самых перил, невысоких, обвитых цветущими гирляндами. Лучи солнца, просеянные сквозь них, казались особенно яркими. Дул лёгкий ветерок, в котором соединялись свежесть и нега тропиков… Викентий понял, почему Инга Баркова предпочитала именно террасу. Он сел за столик и кивнул метрдотелю. Тот ещё раз вежливо поклонился и удалился, по пути что-то сказав официанту. И через минуту молодой человек в белом форменном костюме, стоял перед Кандауровым.

– Присаживайтесь, – сказал Кандауров по-английски, но официант, улыбаясь и чуть склонив голову, продолжал стоять. «Не сядет, – понял Викентий. – Подобной фамильярности здесь не позволяют, даже если клиент предлагает». Он смотрел, стараясь угадать, какой национальности этот парнишка. В гавайцах столько было намешано всего, что это было просто интересно. Вот и этот официант: гибкий, невысокий, большие тёмные глаза и чуть вьющиеся волосы, но в смуглом лице проступает желтизна и скуластость… Кандауров одёрнул себя и на всякий случай спросил:

– Parlez vous francais?

Официант заулыбался ещё сильнее, кивнул, ответил по-французски:

– Да, мсье, говорю. Мои бабушка и дедушка жили во Вьетнаме, прежде чем оказаться здесь. В моей семье все говорят. Меня зовут Фрэнки.