Выкуп

С утра пораньше Кандауров поспешил в полицейское управление, к своим коллегам. А вскоре, вместе с Денни Боргеном и ещё одним детективом – Питером Чангом, – ехал в международный аэропорт Гонолулу. Надо сказать, что задуманная операция заняла совсем немного времени. С главного компьютера аэропорта были сняты и распечатаны паспортные данные пассажиров, которые прибывали на остров Оаху из Берна за три дня до смерти Инги Барковой. А также – пассажиров, улетевших в Берн в день её смерти и два последующих дня. Фамилии Охлопина там не было. Викентия это не слишком огорчило – он ведь почти что и не ожидал успеха. Но, вернувшись в управление, сел и стал тщательно просматривать списки. Сам не знал, что ищет, и, однако, кое-что нашёл.

Две фамилии повторялись в списке прилетевших и в списке улетевших. Йозеф Тиллерман, 35-ти лет, прибыл в Гонолулу за два дня до гибели Барковой, улетел через день после её смерти. Герхард Клаузер, 29-ти лет, прилетел сюда за день до печального события, улетел вечером, в день гибели Барковой. Впрочем, этот второй, возможно, уже был в воздухе, когда Баркова была ещё жива. Здешние патологоанатомы определили время её смерти приблизительно – вечер-ночь: тело ведь до утра пролежало в воде, картина была не совсем ясна.

Конечно, эти два швейцарца, – а были они оба швейцарские подданные, – приезжали сюда по своим делам и уехали, их завершив. Совпадение по времени, скорее всего, случайность. Но Викентий на всякий случай списки оставил себе. Мало ли… Если понадобится, можно будет получить сведения через Интерпол.

Он сделал, всё что мог. Как будто бы и не узнал ничего конкретного, никаких улик не добыл. Но появилась уверенность, которой не было раньше – в смерти Инги Барковой не всё так просто. Викентий знал: интуиция сыщика – это совершенно реальное чувство. Это – обострённый локатор, улавливающий рассеянную в атмосфере поиска информацию. Она, эта информация, ещё не понята разумом, она – в недоговорённой фразе, в мгновенном взгляде, в случайно услышанном обрывке разговора. Её, как материальной субстанции, ещё нет. Но интуиция уже почуяла её дуновение, насторожилась… Так было и сейчас: что-то происходило в этой гостинице с женщиной по имени Инга Баркова – что-то необычное. И Кандауров понял: он продолжит работать над этим делом. Там, у себя в городе, придётся присматриваться к окружению Вадима Баркова и его покойной жены.

Пора было уезжать. Последний вечер Викентий провёл в доме своего нового друга Питера Чанга. Этот детектив был молод, холост, жил один. Он пригласил Кандаурова к себе – в небольшой, но очень комфортабельный особнячок на улице Калакауа, сад которого выходил прямо к береговой полосе, к океану.

Питер был наполовину китаец, наполовину…

– Да я и сам не знаю, сколько разных национальностей и рас намешано во второй моей половине, – смеялся он. – Есть полинезийцы, французы, итальянцы, португальцы, и, кажется, даже ирландцы. Во всяком случае, я – американец. Но горжусь тем, что по моим гавайским предкам я происхожу из королевского рода.

Он был смешливый, энергичный, очень гостеприимный парень. На этой же улице, в другом конце, был дом, где жили его родители с его младшими братьями и сёстрами. Сам он, окончив полицейскую академию и поработав три года, купил этот дом, стал независимым и самостоятельным. Они долго сидели на террасе и под шум прибоя пили хорошее вино, ели фрукты. Викентий с удовольствием рассказывал любопытному гавайскому коллеге о своей работе. Когда же Питер решил, что гость устал и нуждается в отдыхе, Викентий попросил:

– Я бы хотел провести ночь на берегу. Здесь так славно. Может, никогда больше не придётся вот так, тропической ночью, под шум океана…

Питер понял его. Они вместе прошли в сад, к берегу. Питер прихватил небольшой коврик и плед, бросил их под деревом хау.

– Вот здесь будет хорошо. Утром разбудить?

– Я сам тебя разбужу, не переживай.

Луна была большая, ярко-жёлтая, и цветы дерева хау тоже были жёлтыми, красивыми. Викентий лежал с открытыми глазами, слушал рокот океана, и не заметил, как крепко заснул, окутанный тёплой тропической ночью.

Он проснулся рано, с ощущением счастливого покоя. На востоке, над горою под названием Алмазная Голова, стояла розовая дымка, она на глазах растворялась, открывая ярко-золотистое небо. Викентий сел, не отрывая от него взгляда, и увидел, как появилось солнце. Океан, окрасившись в багрово-золотые цвета, бился пеной о белый песок.