Выйти в небо

Федор Сергеевич все еще продолжал смотреть на свои неожиданно окрепшие руки.

— Тут, Миша, сразу два вопроса в одном. Во-первых, жить… А уже во-вторых — на что… Первый вопрос, как говорят, проблематичен. Зато второй… Тут все ясно. Мой внук самый большой вор в нашем небольшом городе.

— Иди ты! — восхитился парень.

— Ну да. Рождался человеком, а вырос вором. Такие нынче времена.

— Посадят? Нет?

— Не посадят. Они нынче вертикальной стаей воруют. Закон против них что дите сопливое.

— Значит, ты — герой, а внук у тебя деловой. Нормально! Короче, отец, такие дела. Леса кругом горят. Мы сейчас полетим пожарников сбрасывать на очаги… Вон они уже катят.

По той же дороге, что от районного городишка, откуда Федор Сергеевич добирался до аэродрома, полз, постреливая глушителем, обшарпанный автобус образца не иначе как сорок пятого. На крыше какая-то реклама, не рассмотреть… Нет, рассмотрел — реклама парашютной вышки: модно стриженный охламон с разинутым ртом одной рукой держится за стропу, вместо другой — большой палец на четверть плоскости. И надпись: «Вот это круто!»

— Придется подождать, отец. За час мы их покидаем…

— Я подожду…

— Ну да… А ты случайно этого дела не прихватил с собой, чтоб со старшим легче договариваться?

— А как же.

Федор Сергеевич подтащил к себе рюкзак, достал две бутылки водки хваленого местного производства экспортного исполнения с какими-то там добавками, весьма ценимыми знатоками.

Парень, похоже, был из знатоков. Цокнул многозначительно, рассовал бутылки по внутренним карманам куртки:

— Отец, все будет железно! — Склонился, подмигнул. — Как я соображаю, если б ты захотел, то тебе твой деловой внучок нашу этажерку к подъезду подал бы? Ага?

— Ну, вроде того…

— Я тебя понял, отец! Наш человек! Но подождать придется. Час. Полтора от силы.

Долго и зло колотил ногой по стартерному рычагу, мотоцикл, тоже обозленный, взревел разом и взнесся на полосу, виляя из стороны в сторону, словно намереваясь скинуть седока за его грубое с ним обхождение.

Солнце уже вскарабкалось на треть купола и пожрало утреннюю синеву неба. Вместе с синевой, затаившись, ушла в себя небесная глубина, воссоздавая иллюзию доступности своих границ. Туда же, в беспространственную пустоту, начала истекать память — этого больше всего и боялся Федор Сергеевич, в отчаянии уцепился, как за хвост, за одно только слово, которое, как заклятие от беспамятства, твердил в течение всего времени общения с парнем-летчиком… «Харрикейн»! Да! «Харрикейн»! Надув в дюймах, скорость в милях, высота в футах… К этому привыкли быстро. Еще что? Да! Передняя центровка. Хвост задирался… Механик садился на хвост… Ручка по крену ломалась… Четыре двадцатимиллиметровые пушки швак по плоскостям… Это хорошо… А скорость дрянь… Против «мессера» трудно… Одно добро — крылья толстые, на виражах хорошо… А скорость дрянь… Почему?.. Не догонял «восемьдесят восьмого». Ю-88… Не догонял… Если тот отбомбился, сунул газы и пошел… Бесполезно… «Фонари» иногда еще на земле сбрасывали… Да нет же! «Фонари» сбрасывали на первых «МиГах», потому что на скорости заклинивало раздвижную часть и летчик не мог выброситься… это на «МиГах», «харрикейны» тут ни при чем… А собственно, чего это память уцепилась за «харрикейна»?

Ан-12 выруливал на полосу. Парень называл свою машину «этажеркой». Неправильно. «Этажерки» — это были другие… Но и эта при хорошем встречном ветре запросто взлетит на ста шагах. Надежный аппарат. Как колхозная лошадь… Ага… Оторвался. Ровненько. Заложил мягкий вираж и… пошел на Графскую… Графская? А это откуда выплыло? Волнующий, нервный момент: сейчас, вот сейчас что-то вспомнится! Графская, Графская, Графская… Твердил, а зубы сжаты, глаза закрыты и во всех мышцах напряжение до боли. Ну же! И вот оно! Будто занавесочка поползла в сторону, и небо… Не это, что сейчас над головой, другое! Кучевка семь баллов. Тройкой «харрикейнов» они шли с Волоконовки прикрывать станцию Графскую, где разгружались наши эшелоны. Кучевка… Выскочил из облака и знай крути шеей. Вверху «юнкерсов» высмотришь, а внизу да по бокам «мессеров». Все так и было. Девятка «юнкерсов» шла верхом на Графскую. И «мессера» тут как тут… Для трех «харрикейнов» многовато… С другого аэродрома… Вспомнил! Уразово! Да! оттуда на помощь должны были подняться «Яки»… Пока они поднимались — бой. Одного «мессера» сбил. Красиво. Из облака выскочил, а он хвостом в пятидесяти метрах. Из четырех пушек его на развал… Но тут два других прицепились и давай гонять… Пару свою потерял. Всех своих потерял. Наверное, ушли на «юнкерсов»… Один… И тут пятерка «Яков» с Уразово. Одного «мессера» сбили, другой ушел. Теперь бы и податься на Графскую, как по заданию положено. Только вираж заложил, а на хвосте «Як». Мальчишка опытный, да фронтовик недавний. Принял «харрикейна» за «мессера». Ну и началось…