Выбор стратегии

— Вон! — коротко приказал я, даже не взглянув на девушек. Мой взгляд был прикован, так же, как и взгляд королевы к зеркальной поверхности черного стекла. За спиной у меня послышался шорох платьев, буквально через десять секунд хлопнула дверь, и мы остались с Женевьевой наедине. — Кто это был? Кто на вас напал, и каким образом он или они прошли через охрану, пусть даже через такую хреновую, но все же охрану? — спросил я резко, проигнорировав ее вопрос, обращенный ко мне, оставив его без ответа. Она молчала, продолжая смотреть в окно ничего не выражающим взглядом. Внезапно у меня в голове что-то щелкнуло и разрозненные кусочки паззла сложились в цельную картинку, не слишком лицеприятную, но хотя бы понятную. — Это была она? Это Олия работала шпионом на длинноухих?

— Ну почему же работала? Подозреваю, что до сих пор работает, — я продолжал разглядывать на темном стекле ее отражение. Женевьева была очень бледна, а ее глаза все еще не выражали ничего: ни ярости, ни боли, ни разочарования. Они были пусты и это пугало до чертиков. За такой короткий срок потерять обоих своих детей… — Она сама мне рассказала, как подсыпала Лазалю яд, как затем отравила Генриха. Она думала, что, избавившись от их, станет королевой и откроет двери Вигараса своему возлюбленному, но ты помешал ее планам.

В общем-то, именно об этом я и подумал. И несчастный искренне влюбленный в прекрасную принцессу лейтенантик, выбранный в качестве козла отпущения, если что-то не срастется, прекрасно вписывался в этот план. Не понятно было только одно.

— Каким образом они на нее вышли? И… Возлюбленный?

— Посольство, — Женевьева продолжала смотреть в окно. — Там она встретила Лорда Омниэля и потеряла голову. Надо отдать ему должное, этот подонок умеет красиво ухаживать. Глупышка думает, что он отвечает ей взаимностью. Она не понимает, что он просто ее использует, ее руками убрав с дороги почти всю королевскую семью Вигараса. Вот только в его расчеты закралась одна маленькая ошибка — ты. Никто не думал, что ты выживешь и сумеешь выбраться из полыхающего Гроумена. И в этом и состояла их ошибка.

— Человеческий фактор. Такие ошибки называются «человеческим фактором», — произнес я совсем тихо. В глазах Женевьевы в ответ на мои слова появилось удивление. Ну хоть что-то, хвала пресветлым. — Что она хотела с тобой сделать? Отравить? — я не приближался к ней, потому что подозревал, что королева находится на волоске от взрыва, а мне нужно было получить все ответы, а не успокаивать бьющуюся в истерике женщину.

— Нет, на то, чтобы влить в меня отраву, у нее не было времени, поэтому она хотела просто прирезать свою собственную мать. Но она не знала, что мой отец настоял на том, чтобы офицеры созданной им службы обучили меня некоторым приемам, позволяющим защититься. И я смогла вырваться, ведь защищать мне пришлось не только себя. Кажется, я ее ранила, — она вздрогнула, и тут я подошел к ней и обнял за плечи. — Как она могла?! — взрыв все-таки произошел, но не такой, как я ожидал. Женевьева резко развернулась, уткнулась мне в плечо и тихо заплакала. — У меня не больше дочери. Моя Олия умерла, ее убил этот ублюдочный Лорд. — Она всхлипнула. — Я сказала, что ее похитили. Ее предательство — это семейное дело, и это может навредить моему народу и королевству, если кто-то узнает правду.

Я аккуратно отодвинул ее от себя, посмотрев удивленно на залитое слезами прекрасное лицо. Ого, я не ожидал, что Женевьева окажется истинной дочерью своего отца, и просто великолепной королевой. Но что-то в ее лице мне все-таки не слишком понравилось.

— Что еще? Кто-то пострадал? — она только кивнула и, вытащив платок промокнула слезы.

— Ты должен пойти в ее комнату. Дерн велел ничего там не трогать до твоего появления. Он настаивал на том, что это очень важно. Я его послушала и приказала оставить все как есть. Ты должен сейчас пойти туда. Не беспокойся, с нами все будет хорошо. Я сейчас выпью все-то, что притащил мне лекарь, а когда проснусь, начну тотальную чистку. Это просто уму непостижимо, как мы могли допустить такое.

Да, передо мной стояла Королева. Она не сорвется в истерику, не совершит множества глупостей, какие совершила бы на ее месте любая другая женщина, а о том, как сильно ей больно, узнает только ее подушка, в которую она будет рыдать по ночам. И я ей могу сейчас помочь только тем, что огражу от этого самого гнусного предательства из всех возможных — предательства родной дочери. Аккуратно притянув ее к себе, я поцеловал ее в лоб и быстро вышел из комнаты. Служанки стояли за дверью тихонько перешептываясь. Виконт Дерн терпеливо ждал, расположившись в кресле и, кажется, слегка дремал. Он встрепенулся, услышав, как открылась дверь и поднялся ко мне навстречу.

— Вам что-нибудь удалось узнать, ваше высочество? — я кивнул и повернулся к служанкам.

— Помогите ее величеству. Она готова принять все положенные зелья и лечь спать, — девушки тут же засуетились и бросились к своей госпоже, я же повернулся к Дерну. — Пошли, покажешь комнату, в которой все произошло.