Выбор странствий

27 февраля 1425 года умер великий князь Василий, номинально передав власть девятилетнему сыну. В ту же ночь митрополит послал гонца в Звенигород. Узнав о смерти брата, Юрий, вместо того чтобы приехать в Москву, ускакал в Галич. Войска, готового выступить для оспаривания прав малолетнего племянника, князь не собрал. Он счел за благо выжидать. На переговоры в Галич был послан митрополит Фотий, но посольство не имело успеха. Весной 1443 года воины Юрия разбили защитников Василия. Через некоторое время, отдав престол свергнутому племяннику, Юрий возвратился в Галич. На этом его походы не кончились. Вторично двинулся он на Москву, вторично разбил Василия и, словно удовлетворенный этим, умер, оставив шлейф кровавых междоусобиц: сыновья Юрия - Василий Косой и Дмитрий Шемяка почти двадцать лет отчаянно бились за московский престол, пока Василий II Темный окончательно не одолел их.

Мало погостил, да много накостил. Так Юрий Звенигородский посеял одну из самых затяжных черных смут на Руси.

Пятнадцати лет Юрий Дмитриевич получил Звенигород, где предстояло ему спокойно править почти четыре десятилетия. Князь был тесно связан с лучшими людьми эпохи, называемой золотым веком древнерусской культуры. Крестным отцом Юрия был Сергий Радонежский, советник и соратник Дмитрия Донского. Звенигородского князя любили в Троице-Сергиевом монастыре, видном центре общественной жизни Московского государства. Юрию адресует свое послание Кирилл Белозерский (Кирилл просит не скорбеть о болезни княгини) - крупнейший представитель монастырской колонизации Заволочья, надежный сторонник интересов Москвы в Заволжье. Видно, что Юрий Дмитриевич был личностью незаурядной, достойной и доброго слова потомков.

Свидетелями возвышения Звенигорода при князе Юрии являются два редчайших памятника - соборы Успения и Рождества Богоматери. Неизбежно притягивают они внимание почитателей искусства.

На высоком берегу реки, под защитой оврагов, Юрий приказал возвести крепость - Городок (размеры его 180 на 110 метров). Северную сторону ограждал насыпной вал, выложенный с тыльной стороны камнем. Если над кручей и оврагами, используя естественные преимущества, князь вывел невысокие валы, то эта часть насыпи вымахивала на восемь метров. Вал прикрывали дубовые кряжи, схваченные по углам рублеными башнями. «Звенигородские оборонительные укрепления - валы - относят обычно к рубежу XIV - XV вв., связывая их с той добычей, «корыстью», которую кпязь Юрий захватил при походе в конце XIV в. па волжских болгар. Однако думается, что их постройку скорее следует отнести к концу 10-х гг. XV в., когда перед мысленным взором князя Юрия стала обрисовываться близость вооруженной борьбы против московского великого князя», - считает знаток Подмосковья профессор М. А. Ильин.

В Звенигородском кремле размещались княжеский дворец и белокаменный собор - тот, что поныне парит над рекой Москвой.

Пушкин считал: «Прекрасное должно быть величаво». Простой в плане и отделке, памятник не знает дробления форм, навязчивых украшений. Собор великолепно строен, благородно суров. Он сложен из белого камня, любимого материала московских (а ранее - владимирских, суздальских) зодчих, покоится на каменном цоколе. Всегда хорош известняк, его поверхность - даже необработанная - будто дышит. Четверик, основной объем памятника, расчленен на три части колонками, а завершают его килевидные закомары фасадов. Когда реставраторы снимут наконец четырехскатную крышу - результат переделок, закомары снова радостно взглянут на Москву-реку. Профилированные колонки с резными навершиями - капителями - гармонично переходят в вертикаль барабана, который свободно несет шлемовидную главу. Тончайшее чувство меры - свойство таланта - сказалось в этом динамичном распределении пропорций.

Старинные храмы на своем веку редко избегали капитальных переделок. Успенский же собор - редкостный пример близких к первозданным архитектурных форм, клад для ученых, отправная точка для истинной реконструкции картины раннемосковского зодчества. Понятно значение церкви на Городке (обычно она датируется 1399 - 1401 годами). Тот же профессор Ильин пишет: «В целом в Звенигороде в начале XV в. был построен памятник, сыгравший видную роль в дальнейшем развитии русского каменного зодчества».

Действительно, когда вы после паломничества к Городку всмотритесь в дивные соборы древне-московской школы, то неизбежно отметите черты единого стиля, особенно цельного именно при белокаменном строительстве. Не случайно Юрий приблизительно в это же время дает деньги для возведения однотипного Успенскому собора в Тронце-Сергиевом монастыре.

Вот что было даровано мне для начала - самый древний (из сохранившихся) храм московской земли, рукотворное чудо безымянных зодчих, наследников строительных традиций Владимиро-Суздальской Руси. Свидетель неразрывности молодой тогда национальной нашей культуры, с одной стороны, а с другой - убедительный свидетель уровня отечественного искусства в эпоху «подъяремную», среди ночи татарщины.