Выбор оружия. Повесть об Александре Вермишеве

Понятно, как такие люди могли воспитать Саве. Посудите сами: трудолюбие в почете, роскошь презирается, эгоизм отсутствует, меньше всего думают о себе - пекутся о благе народа. В Манюню Эрленвейн все были влюблены - и Саша гимназистом и его кузен. Манюня - дочь Варвары Александровны, а отец ее был учителем бабуринской школы Крапивенского уезда, сподвижником Толстого, сотрудником журнала «Ясная Поляна». Позже он переписывался с Толстым, в особенности по поводу народной учительской семинарии, они ее называли «университет в лаптях». Вот о чем мечтали, об «университете в лаптях»! Кстати, учительницей была и сестра Саши, Нина. И мачеха Ольга Емельяновна. Сельские учительницы. Одна мечта их вела, один идеал - идти в народ, служить народу. И Саша стремился стать юристом, адвокатом по той же самой причине - хотел служить людям. И служил. Он был сыном Вермишева, пасынком Черкезова, воспитанником Варвары Александровны Аргутинской-Долгорукой и духовным сыном Льва Толстого. Если вы хотите что-нибудь понять в нем, помните об этом... К тому же он был еще и партиец, подпольщик...

Когда Сашу, - продолжает тетя Эля, - выпустили из тюрьмы в 1910 году, ему было предписано выехать из Петербурга. Он, кстати, и собирался, ибо хотел получить в Юрьеве диплом. Но ему требовалось с кем-то повидаться в Петербурге. А он знал, что за ним ходит дядюшка, кери, то есть шпик. Саша пробежал проходными дворами - знаете, какие в Петербурге проходные дворы, да? Меня однажды чуть не зарезали в таком дворе. И пришел на квартиру к Абамелекам. Абамелеки были наши соседи по имениям, у наших Цинандали, у них Ходашени. Саша там бывал в детстве, состояли они с нами в родстве через Цуриновых. В тот вечер Абамелеки собирались в оперу, у них в Мариинском театре была своя ложа. Саша надевает парадную форму правоведа, младшего Абамелека, и в их авто отправляется в театр. Керинер ищут его по всему Петербургу, а он преспокойно лорнирует из ложи хорошеньких женщин.

Абамелеки так рассказывали тете Эле, тетя Эля памятлива, точна и убедительна. Но запах творимой легенды все равно чувствуется. Это так. И греха тут нет. Значит, человек таков, что порождает легенду о себе. Разорвать органическое единство памяти о живом человеке и легенды зачастую невозможно.

Легенда... память... Казалось бы, хрупкие понятия. И все-таки нет!

Любимую звали Леля. Леля-джан. Чудесная была девушка. Хороша собой, обаятельна, умна, человек, близкий Саве идейно - профессиональная революционерка. Арестовывалась, бежала за границу, окончила философский факультет Иенского университета. Затем была арестована в Мюнхене и выслана из Германии. В Швейцарии встречалась с виднейшими большевиками.

Леля, Елена Артемьевна Бекзадян-Махмурян, вспоминает:

«...Саве был исключительно одаренным, многогранным человеком, идейным революционером, юристом, публицистом, писателем, художником и изобретателем в области техники. И все ему удавалось удивительно легко в силу огромного природного дарования, неимоверного прилежания и страстности, с которыми он брался за все.

Но, к сожалению, в жизни он был великим неудачником, как множество талантов, подавленных гнетущими условиями царской России. Он буквально задыхался от постоянной нужды и постоянных провалов всех его попыток вырваться из этого «заколдованного круга».

В письмах Александра к Леле можно прочитать многое. О нем и его любви. Не будем гадать, почему эта любовь в итоге не была счастливой.

Каким же он был, Александр Вермишев?

Я встречаюсь с тремя женщинами, которые хорошо его знали (тетя Эля Саве никогда не видела).

Евгения Александровна Вермишева, младшая сестра Женичка, - спортсмен по профессии (они с мужем были тренерами Александра Метревели), теннисный корт - ее форма жизни. Она живет в старом квартале Тбилиси, в чудесном тбилисском дворике, в котором есть крутые лестницы, ведущие прямо со двора в квартиры на второй этаж и на галереи, увитые виноградом.

Была поздняя осень, так что виноград уже кончился, на лозах висел изюм, кислый и вкусный. Застекленная терраса - одновременно прихожая и кухня. Дальше две комнаты с высокими потолками и высокими дверями.

Евгения Александровна рассказывает, что она обожала приезды Саши из Петербурга, помнит сказки, которые он сочинял для нее, игры, которые придумывал. Он любил своих младших братьев и сестру, это видно и по его нежным письмам к ним. Саша был музыкален, пел, они разыгрывали домашние спектакли под музыку. Тогда это было принято. Показывает фотографию, где Саша с мачехой изображают какую-то сценку. Последняя встреча состоялась в 1912 году, он был на Кавказе. Потом братья и сестры приезжали к нему и жили в Петербурге на Большом проспекте в квартире, полной технических чудес и диковин, изготовленных руками Саши.