Выбор оружия. Повесть об Александре Вермишеве

Вермишев делал революцию, страдал за нее. Свершившись, она помогла ему окончательно найти себя. Письмо Ленину показывает это ясно. Человек считает, что его творчество нужно революции. Именно это дает ему моральное право обратиться к ее вождю. Да, драматургия еще не совершенна, но здесь тот путь, которым пойдет новое, социалистическое искусство. В этом Александр уверен. «Опыт творчества в разгаре боя». Но ему мало литературы. Она сейчас для него не главное. Реальный бой - вот чего жаждет его душа. Поэтому ему мало и Петрограда. На фронт! Он будет победителем в том бою!

Он и стал победителем.

II

С кем бы из Вермишевых я ни говорила, все беседы заканчиваются словами: «Как! Вы еще не видели тетю Элю! Вам необходимо обратиться к тете Эле. Она хранительница семейной хроники, сказительница. Она все знает досконально».

Тетя Эля, Елена Георгиевна, живет в Ереване. В кухне стандартной маленькой квартиры пахнет далмой и айвовым вареньем, травами, перебродившим вином, свежим хлебом, молодым козьим сыром, и кажется - горьковатым дымом, тающим снегом и озерной водой. Пахнет выглаженным бельем и земляничным мылом.

Тетя Эля смотрит на часы - в духовке печется курица, опаздывает из школы внук, надо успеть вниз в магазин за сметаной. Рядовая армянская бабушка. Однако мне почему-то видится в ней представительная статс-дама с высокой прической, в шелковом платье до пят, в кружевной накидке. Она любезно приглашает сесть, непринужденно отвечает на вопросы, живо расспрашивает сама. Потом приносит тяжелые, похожие на сейфы альбомы, запирающиеся бронзовыми замочками с ключиками. За теми замочками - красавицы в светлых нарядах с жемчугами на длинных шеях, чернобородые абреки в тройках с тростями и при котелках, юноши в студенческих мундирах, офицеры с саблями. Некоторые альбомы имели серебряные оклады, теперь окладов нет: давным-давно содраны и снесены в торгсин. Но осталась память тети Эли, память феноменальная. Имена, фамилии, события, люди, даты, мельчайшие подробности, генеалогические древа, слова, словечки, цитаты, легенды. Она блистательно остроумна, весела, несколько непререкаема, но иначе нельзя, собьют с панталыку, запутают, а тетя Эля что знает, то знает.

Тетя Эля повествует:

- Первую жену Христофора Аввакумовича Вермишева звали Варвара Александровна Аргутинская-Долгорукая. У нее на улице Петра Великого в Тифлисе была школа ручного труда, там дамы шили сапоги, клеили бамбуковую мебель, занимались металлопластикой, выжиганием по дереву, то есть делали декоративные вещи. Кроме того Варвара Александровна давала уроки музыки и французского языка. Мой свекор Христофор Аввакумович, ее второй муж и родной дядя Саши Вермишева, был человек замечательный: общественный деятель, находился в переписке с целым миром, с Ширванзаде, с Николаем Марром, с Короленко, с Мариэттой Шагинян. В 1905 году он был избран городским головой Тифлиса, но принужден был уехать в Швейцарию, потому что сочувствовал рабочим и не поладил с генерал-губернатором Ширинкиным. Вернувшись, издавал газеты «Баку», «Кавказский телеграф», «Кавказская копейка». Кстати, в этих газетах сотрудничал и Саша, публиковал статьи, стихи, фельетоны под псевдонимом Sаvе, Саве, это был его литературный псевдоним и подпольная кличка. И в семье его так называли. Имя составлено из первых букв в фамилиях матери и отца, Савицкая - Вермишев.

Прекрасными людьми Саве был окружен с детства! Отчим его - Василий Николаевич Черкезов. В Тифлисе его именем была названа улица Черкезовская, бывшая Авчальская. Он тоже был городской голова Тифлиса, проводил в городе трамвай, вел переговоры с Гагенбеком об устройстве зоологического сада. Саве его очень любил и уважал. Когда тот умер, Саве написал стихи...

Тетя Эля показывает старую почтовую открытку с портретом В.Н. Черкезова и стихами Саве.

Угасло пламя светлой жизни,

Умолк аккорд души больной,

Любимый сын своей отчизны,

Землей оплаканный родной.

Он полон был огня стремленья

К любви всеобщей и святой

И в муках горького терпенья

Служил народу всей душой...