Выбор оружия. Повесть об Александре Вермишеве

Разошлись поздно. Александр решил, что идти на приготовленную для него квартиру неудобно, ночевать у кого-нибудь из новых друзей отказался и улегся на жестком черникинском диване, потом часовой посоветовал ему перебраться во двор, где под липой были оборудованы навес и лежанка с сенником.

Мирная ночь, спящий город под тихим дождем. А фронт подходит, и предстоят мучительная борьба за хлеб для голодных столиц, реквизиции, взаимное озлобление, слезы, проклятия, убийства из-за угла, и готовится восстание.

Какова роль его, Александра? Как говорили в Политотделе, его обязанность - работа с военспецами, политзанятия, ликбез, укрепление дисциплины, короче - он призван сделать батальон боеспособным. Вчерашние мобилизованные должны стать сознательными бойцами Красной Армии. Это он ясно понимает. Но он должен так же понять расстановку классовых сил в Ельце, уразуметь, что творится, постичь жизнь срединного русского города в революции. И если он чего-то не поймет или упустит, то и его комиссарские труды пойдут прахом.

Сон окончательно улетучился, Александр почувствовал, что недоволен собой. Час назад, рассказывая о себе, он не сумел быть откровенным до конца. Опустил то обстоятельство, что он не только комиссар, но и литератор. Какой - не ему судить, но литератор неисправимый, хотя и не сказать, чтоб успешный. Восемнадцать пьес написано им, и ни одна не поставлена. И тогда, в 1909 году, он сидел за свою пьесу, в которой, как было определено Санкт-Петербургской судебной палатой, «описывая в форме драматического произведения приготовления петербургских рабочих к событиям 9 января 1905 года, вложил в уста некоторых действующих лиц суждения и призывы, заведомо для него, Вермишева, возбуждающие к бунтовщическим деяниям...»

Последнюю пьесу, экземпляр которой лежал у него в вещевом мешке, он написал за месяц до отъезда на фронт и отправил Ленину, сопроводив письмом.

«6 апреля 1919 г.

Петроград

Дорогой вождь и товарищ Владимир Ильич!

Очень прошу уделить время и просмотреть прилагаемый труд. В дни, когда наши коммунальные театры сидят без пьес по злободневным вопросам, по той причине, что «присяжные» писатели земли русской, очевидно, все еще продолжают дуться на Октябрьскую революцию, будучи оскорблены в лучших своих чувствах «свободных» жрецов литературы, или не решаются скомпрометировать свои высокие имена, выжидая окончательного исхода всемирной борьбы классов, а, может, просто вследствие понятного отсутствия вдохновения, по причинам своей междуклассовой недоразвитости, что мешает им быть охваченными восторгом пред величием картин происходящего и т.д... - нам, рядовым партийно-советским работникам, неизвестным и малоопытным в литературе, очевидно, приходится и в этой области нашего строительства проявить свои силы и энергию.

Подумать только, чем только ни должен быть теперь коммунист, чтобы можно было успеть справиться с грудами задач, поставленных пред пролетариатом историей, в попытках утолить голод, существующий в достаточном количестве во многих областях бытия нашего.

Производя работы по транспорту, я отнял у себя семь ночей и написал эту пьесу для пролетарского театра. Для оценки посылаю Вам этот мой маленький труд.

Очень прошу на этом опыте творчества на современную тему в разгаре боя положить свою резолюцию и, какова бы она ни была, возвратить мне рукопись, дабы я мог иметь руководящее начало для продолжения работы в этой области, по моему мнению, весьма важной в настоящее время.

С товарищеским приветом Александр Вермишев.

По силе возможности, прошу исполнить.

Если случится, что пьесу дадите кому-либо читать, прошу имя автора пока не оглашать, т. к. думаю послать этот труд на конкурс».

Ответ пришел очень быстро. Секретарь Совнаркома Л. Фотиева писала:

«Тов. Вермишеву.

По поручению Владимира Ильича сообщаю Вам, что Ваша пьеса «Красная правда» была послана на отзыв трем литературным редакторам. Отзыв их следующий:

«Наше согласное мнение (всех троих) таково:

1. Как агитационное орудие пьеса должна действовать сильно, особенно там, где переживали гражданскую войну.

2. В художественном отношении страдает длиннотами, искусственностью речи, местами книжностью языка. Подлежит некоторой чистке стиля, сокращениям.

3. Для столичных балованных сцен не очень подходит, но в гущу народную - хорошо».

Он сам знал о недостатках пьесы и собирался ее переделать, но пришло предписание - не позже пятого мая выезжать на фронт. Тогда - времени не оставалось - он отдал пьесу (как она была) Саше Мгеброву, весной основавшему петроградский Рабочий революционный героический театр.