Выбор оружия. Повесть об Александре Вермишеве

Познакомились. Одинцов Сергей Николаевич, военный инженер. Однако поговорить не удалось: следом за ним вошло еще несколько человек.

Первой пропустили даму, но главной была не она. Главным был высокий сутуловатый товарищ с усами и бородкой клинышком. Поляков прибыл в Елец как уполномоченный Наркомзема и Наркомпрода для организации заготовки и вывоза хлеба. По лицу этого человека можно было догадаться, что он находится в состоянии крайнего раздражения. Горожанин до мозга костей, абсолютно не представлявший себе, как добывается хлеб, что нужно, чтобы взрастить ржаной или пшеничный колос.

Поляков, требуя от Шилова обеспечения охраны хлебозаготовок и поминутно перепрыгивая на обсуждение каких-то еще не очень понятных Александру конфликтов, говорил:

- ...Как мы читаем у Мольтке, смыслом всякой операции является внезапное нападение и молниеносный разгром противника путем его окружения. Необходимо упредить противника. Врозь идти,, вместе драться, охватить противника с флангов, разгромить его в одном генеральном сражении. То же самое необходимо при проведении хлебозаготовительных работ. Мы не должны ждать, пока крестьянин, обманутый кулаком и призраком голодной зимы, пойдет на нас, И вспыхнет елецкая Жакерия. Мы должны начать превентивную войну. А вы нашу превентивную войну саботируете. В этом пункте у вас крупный стратегический просчет, вы, фактически скатываясь на эсеро-меныневистские позиции, ведете огонь по основным мероприятиям Советской власти. Напоминаю вам всем о лозунге двух мобилизаций. Сегодня судьба революции - это не только фронт, это хлеб. И прежде всего елецкий хлеб!

Сказавши это, он сурово посмотрел на военспецов, оценивающе на нового комиссара и неожиданно нежно и даже робко на свою спутницу.

- Как это верно, - вставил Шилов. Чувствовалось, что он едва переносит Полякова - и по линии военной доктрины, и по линии крестьянства.

- Здесь, в Ельце, Мольтке большая подмога. У него не написано, откуда нам взять обученных солдат вдобавок к нашей инвалидной команде? - ехидно подал реплику и Одинцов.

Суть конфликта заключалась в том, что Шилов, как человек бывалый и опытный службист, не веря посулам армейских провиантмейстеров, решил поднакопить к осени довольствие силами самого батальона. На реке Варгол нашли советское хозяйство, обладавшее значительной землей, обработать которую оно было не в силах. Договорились с тамошней сельской властью. Упродком не возражал. Однако на территорию заявлял свои права и прибывший из Москвы загототряд кооператоров Центросоюза, который работал в этих местах еще на прошлогоднем урожае. Поляков, пытаясь снять конфликт, хотел перекинуть батальон целиком на исполнение охраюю-заградительных функций, клянясь и божась, что заплатит Шилову и без хлеба тот не останется. Шилов не верил ему ни на грош и твердо стоял на своем, говоря Полякову. «Вы в октябре отсюда уедете, а у меня боец будет лапу сосать». Поляков вновь обвинял его во всех смертных грехах, называл кулаком, мелким буржуа, рантье, намекал, что ревтрибунал на соседней улице. Шилов бледнел, краснел, но не уступал. Одинцов почти в открытую веселился, чем, конечно, немало досаждал Полякову. Александр, несмотря на кратковременность знакомства, даже был принужден подтолкнуть один раз Одинцова сапогом. Женщина, вошедшая вместе с ними, - Анна Дьякова немного скучала, разделяя, пожалуй, позиции Шилова.

Александра занимало, о чем думает секретарь батальонной партийной ячейки Тихон Родионов, крепкий бритоголовый молодой парень, который не сказал ни слова, но, судя по всему, ни с одним из спорящих согласен не был. Кто-то Тихону здесь мешал или кого-то он стеснялся, считаясь с военной субординацией?

Двое кооператоров тоже помалкивали.

У одного, изможденного, с проваленными щеками и висками, металось в глазах тревожное пламя: у него остались в Балашихе голодные дети. Голодные дети бродили и плакали по всей России, его глаза видели это и уши слышали. Он беспокоился об одном, не обманут ли детей. Вообще-то сейчас он был близок к истерике, мог сорваться, и Дьякова посматривала на него с тревогой.

Поляков стал преувеличенно строго пенять Шилову за пораженческие настроения. По его словам выходило, что дела на Южфронте идут блестяще, деникинское наступление эфемерно, батальон никогда не будет двину#т на передовые позиции и останется в Ельце чуть ли не навечно. Мольтке на месте Шилова бросил бы все свои полки на помощь ему, Полякову, и напрасно товарищи полагают, что он, Поляков, озабочен только тем, как выполнить свое служебное задание, а по выполнении его немедля отсюда уедет. Последнее было обращено не столько к товарищам, сколько к Дьяковой.

Эту речь Дьякова не приняла и, чтобы уйти от сложных вопросов экспедиции Полякова в здешние края, предложила подумать об ужине.

- Тем более что комиссар у нас голодный, - сказала она.

Шилов, обрадованный возможностью прервать разговор, изображая хлопотливого дядьку-унтера, тут же удалился отдавать распоряжения.