Выбор

— Да, Мастер-Хранитель Остромысл разобрался бы с этой загадкой лучше всех. А не смог бы сам понять, так другие академики помогли бы старику, — кивнул Владивой. — Но вот незадача: я, если помнишь, в Зелен-Логе вне закона. И соваться в Оплот одному — как-то не с руки. Хранители чтят королевские указы. Могут попытаться исполнить решение королевы. А отправляться туда с отрядом, боюсь, как бы еще хуже не получилось. Объявлять войну Зелен-Логу в мои теперешние намерения не входит. Да и далековато… Как не торопись, а дней пять в седле провести доведется…

— И не надо в Оплот. Подумаешь, мастер… — проворчал Медведь. — Али Джагар на сажень вглубь земли зрит, хоть и слепой. Разберется не хуже хранителей.

— Что ж, есаул, — опять кивнул Владивой. — Разум и знания степного провидца достойны всяческого уважения, но и до него путь не близкий. А мельница Мышаты — вон, рукой подать. Если на башню подняться — Опупение видно. И сумерки не сядут, как мы там будем…

Владивой подумал немного и прибавил.

— Ну, а не поможет мельник, — крюк не большой. Проход рядом.

— Деда поймет… — убежденно отозвался Лукаш.

— Тогда, я с вами!.. — решительно поднялась с кресла Анжелина.

— Баба в харцызком отряде?! — то ли удивился, то ли возмутился Медведь. — Никогда такого не было!

Владивой задумчиво поглядел на падчерицу, какое-то время померялся с нею взглядами и кивнул третий раз.

— Охота пуще неволи, а уж — любопытство…

— Прости, но хлопцы не поймут нас, Ханджар…

— Ты, Медведушка, никак опять поспорить со мной решил? — голос Владивоя опасно зазвенел.

— Нет, Хан. Но… баба…

— Баронесса, хам! — Анжелина говорила спокойно, но металла в ее тоне было, ни чуть не меньше, чем у отчима.

— Конечно, конечно… — хмыкнул харцыз, мысленно сравнивая обоих. — Я только хотел сказать, что баронессой, моя прелесть, вам быть, пока не окажитесь среди наших воинов. Потому что тогда вас даже Громовержец не защитит.

— С этим не поспоришь, согласен, — Владивой не мог не признать разумность доводов опытного воина, куда лучше его самого знающего обычаи Вольной Степи. — Но мы им ничего не скажем. Вот так вчетвером на мельницу и поедем. А отряд пусть в Кара-Кермен возвращается. Скоро там много работы нашим саблям прибавится. Об этом, если помнишь, и Али Джагар ибн Островид сказывал.

— Да, но…

— Распорядись, — поднял руку Ханджар. — Раздай выкуп, а чтоб через час и духу их тут не было! Лукаш! Помоги есаулу, коли уж наказным атаманом Мельничуком стал. Потом — возвращайтесь, поскачем к Мышате. А мы с баронессой, пока, побеседуем немного. По-родственному… Небось, есть о чем, как считаешь, доченька?

Глава двадцать четвертая

С каждой выпитой кружкой вина, беседа приобретала все более глубокий смысл, а качка — усиливалась. Причем настолько, что ближе к концу застолья стало трудно не только наполнять пустеющие кружки, но и подносить их ко рту. И тем ни менее, ни у кого не возникало желание прервать разговор и отложить его на завтрашний день. Как оказалось, виконт Маркес любил и умел рассказывать и, к тому же, в лице дворян Зелен-Лога, Магистр обрел самых благодарных слушателей, которым было интересно все, от старинных преданий, до мельчайших обыденных фактов из повседневной жизни островитян. А еще потому, что учение Искупителя стало той единственной темой, которой по здравому размышлению и молчаливому уговору сторон, он не касался. Оставив обсуждение этого вопроса для более подходящего случая.

— Наколдовала она, значит, ужин, накрыла стол, зажгла свечи и ждет… — как и в любой иной мужской компании, беседа неуклонно сползала к самой волнительной теме: воспоминаниям. И что рассказчиком в этот разряд обычно включались истории не только из его личного опыта, а как бы ни всего мужского рода со времен сотворения мира, слушателей совершенно не смущало. Поскольку позволяло им пополнить, так сказать, собственную копилку знаний.

Стук в дверь, умеренно громкий, но настойчивый, прозвучал вовремя, — но, к сожалению, не в истории виконта, а здесь, на корабле.

— Да? — недовольно отозвался Маковей.

Дверь в каюту отворилась, и на пороге возник вестовой.

— Господин капитан, господин боцман просит вас или шевалье Лебедяна подняться на мостик!

— Мы что, тонем? — удивился Маковей столь неожиданному пожеланию боцмана, прекрасно знающего: где и чем занимаются сейчас офицеры брига.

— Никак нет! — браво отрапортовал вестовой.

— Тогда, какого…

— Погоди, брат, — остановил его Лебедян. — Я гляну. Лобан не стал бы поднимать тревогу зря.

Штурман сидел ближе к выходу, а потому вскочил с места и вышел из каюты, выпихнув вестового, раньше, чем отяжелевшие мозги старшего Бобра осознали его предложение.

— Ну, сходи… — кивнул капитан пустому месту, где сидел его брат. — Сходи. Проветришься заодно. Кто-то же из нас двоих должен быть более трезвым.

Разговор утих сам собой. Все с нескрываемым нетерпением дожидались возвращения Лебедяна, наконец-то, обратив внимание на то, как усилилась качка.

— А ведь из порта выходили едва ли в озерную гладь, — пробормотал Маковей. — Сердится Пролив, норов свой выказывает…