Второй выстрел

Голос Мэтта чуть дрогнул, когда он произнес имя Симоны. В приливе сочувствия я сообразила, что у него до сих пор не было времени, чтобы осознать свое горе. И скорее всего, не будет, пока не решится судьба их дочери. Я надеялась, что тогда ему придется оплакивать только одну потерю, а не две.

Нигли принесла нам с Шоном свежий кофе. Проходя мимо Мэтта, она незанятой рукой потрепала его по плечу в знак поддержки. Он поблагодарил ее еле заметной улыбкой.

— Ну так вот, согласно вашим данным, фаза «плохого парня» в жизни Лукаса достигла апогея за полтора года до рождения Симоны. Примерно тогда он выкинул двух курсантов из вертолета, и один из них сломал плечо.

— Ключицу, — поправил Шон, делая глоток кофе. — Это мы и так знаем. Как это связано с тем, что он не отец Симоны?

— Сейчас, погоди. В конце ноября за год до рождения Симоны он поцапался с одним парнем в пабе в Херефорде. Закончилось все тем, что Лукас заставил его съесть бильярдный шар прямо со стола.

— Съесть?! — опешила я.

— Да, запихнул шар прямо в рот этому парню, и хирургу пришлось снимать челюсть, чтобы его достать. Разразился скандал. Похоже, у пострадавшего имелись связи — его дядя был начальником местного управления полиции или что-то вроде того. Так что Лукас получил по полной программе. Его не просто выгнали из десантных войск — его посадили в тюрьму.

Шон вдруг притих, как охотничий пес, учуявший дичь.

— Продолжай, — сказал он.

— Сержант Грег Лукас пару месяцев гостил у ее величества в стеклянном дворце в Колчестере, провел там Рождество и Новый год, пока высшие чины решали, что с ним делать. — Мэтт вытащил лист бумаги и протянул нам. — С третьего декабря до середины февраля, если быть точным.

Шон забрал листок и уставился на него.

— Даты не совпадают, — медленно произнес он.

Мэтт кивнул. Его глаза лихорадочно горели, как у религиозного фанатика.

— Я видел свидетельство о рождении Симоны. Она весила около девяти фунтов и родилась точно в срок, ни раньше, ни позже. Лукас никоим образом не мог поспособствовать ее зачатию.

— Но он ее отец, — безучастно откликнулась я. — ДНК-тест это подтвердил.

— Этот тест, — вмешалась в разговор Нигли, — доказал только то, что эти двое отец и дочь. А вовсе не то, что отец Симоны — Грег Лукас.

— Другими словами, — продолжил Мэтт, — если Грег Лукас был женат на Пэм, матери Симоны, это еще не означает, что он приходится Симоне отцом.

— Но это… невозможно, — возразила я, уже осознавая, что очень даже возможно. Более того, это был самый логичный из всех мыслимых вариантов.

Нигли улыбнулась в ответ на мое замешательство.

— Поверь мне, Чарли, — сказала она. — Мы все утро только и делали, что ломали над этим голову. Это единственный правдоподобный вывод.

— Но раз их ДНК совпали, а он не Грег Лукас, то он, должно быть…

— Джон Эшворт, — подсказал Мэтт, кивая. — Любовник ее матери. Человек, который таинственным образом исчез как раз в тот момент, когда Грег Лукас смылся сюда. Человек, которого все считали покойным, но тела так и не нашли.

— Человек, — добавила Нигли, поднимая еще один лист бумаги со стола, — чье второе имя, между прочим, Саймон, что, надо признать, добавляет веса теории о том, что он ее настоящий отец.

— Если результаты анализа верны — а у нас нет оснований в этом сомневаться, — сказал Мэтт твердо, — то единственно возможное объяснение состоит в том, что человек, который последние двадцать лет выдавал себя за Грега Лукаса, на самом деле Джон Эшворт.

— Мы думали, ДНК-тест докажет, что Грег Лукас — тот, за кого себя выдавал, — подал голос Шон, покосившись на меня. — А в итоге он доказал то, чего мы и предположить не могли.

— И он знал, — сказала я. — Иначе не согласился бы сдавать анализы. Он знал, что Симона и правда его дочь.

— Так же, как настоящий Грег Лукас должен был знать, что она не его дочь, — дополнил Мэтт, неожиданно погрустнев. — Может быть, именно поэтому он так жестоко обращался с ней в детстве.

Чем больше я думала об этой истории, тем лучше все складывалось одно к одному. Злобный психопат, превратившийся в заботливого дедушку, тот факт, что я не видела в нем профессионального военного, а он, в свою очередь, не почуял во мне своего человека.

Так что, черт возьми, случилось с настоящим Грегом Лукасом? Вопрос, как на веревочке, потянул за собой ответ.