Второй выстрел

— Есть одна идея. Человек, которого я ищу, не обладает богатым воображением. Не то чтобы нам это сильно помогало, ведь это характерно для большинства людей, но у нашего воображение просто удивительно ограниченно. Вся идея убийства точно скопирована со спектакля, который вы разыграли. Все разыграно по сценарию, вплоть до мельчайших подробностей. Любой обладающий воображением человек сразу понял бы, что если имитировать несчастный случай, взяв за основу сценарий спектакля, то это вызовет подозрение. Но наш неизвестный не способен понять очевидное и изобрести собственный метод — или хотя бы изменить в старом хоть пару деталей.

— Да, согласилась Аморель. — Но, как вы сами сказали, нам это не очень поможет. Вряд ли вы будете ходить и проверять, у кого какое воображение, а потом арестовывать человека с самым бедным воображением как преступника, верно?

— Тс-с, — прошептал вдруг Шерингэм. — Мы не одни.

Впереди, прямо по кромке леса, граничащей с рекой, шел один из работников. Он нес под мышкой ружье и поглядывал на верхушки деревьев.

— Это всего лишь бедный Мортон, — беспечно заметила Аморель. — Он охотится на "этих треклятых грачей". Я с ним вчера долго болтала, и как оказалось, он ужасно злится на "треклятых грачей". Кстати, Роджер, возможно, вам тоже интересно было бы с ним поговорить. Он работал в поле за Колокольчиковым лесом как раз тем вечером.

— В самом деле? — заинтересовался Шерингэм. — Тогда конечно. Он как раз такой свидетель, которого мне недоставало. Ничего себе — а ведь неплохой выстрел! — Молодой грач неожиданно вылетел из деревьев и сделал резкий разворот в воздухе, однако прежде, чем он закончил круг, раздалась вспышка, ружье Мортона выстрелило, и птица упала.

— Должен сказать, я стреляю грачей сидя. Но это из винтовки, конечно, не из ружья.

— Так это тоже винтовка, — уверенно сказала Аморель.

— Нет, не может быть. Это был бы просто поразительный выстрел из винтовки.

— Значит, таким он и был, потому что это определенно винтовка. Разве вы не знаете разницу? Ружье стреляет "плоп!", а винтовка "пип!" Этот выстрел совершенно отчетливо прозвучал как "пип!" Пойдите сами спросите его, если мне не верите.

— Что ж, и пойду, — ответил Шерингэм и, не теряя времени, начал спускаться с холма.

Он обменялся с мужчиной несколькими словами и потом вернулся к нам.

— Вы оказались правы, Аморель, это была винтовка. Кто бы мог подумать... Этому парню надо бы в цирке выступать: знаете, подкидывать вверх маленькие стеклянные шарики и расстреливать их в воздухе. А между прочим, почему вы его называли "бедным", Аморель?

— Просто у него была какая-то проблема с дочерью. Она была здесь горничной, но Этель избавилась от нее, потому что она забеременела или что-то в этом роде — это подает дурной пример другой прислуге, понимаете? Я довольно хорошо ее помню. Симпатичная девочка, только какая-то стеснительная и тихая, как мышка. Она уехала в Лондон, и говорили, что она увязла по уши, но на днях я видела ее в деревне (по крайней мере, мне показалось, что это она, хотя она изменилась и выглядела гораздо уверенней), поэтому я думаю, что вовсе она не увязла — лишь слегка ноги замочила. Вот вам еще сюжет, Роджер, дарю.

— Спасибо, — усмехнулся Шерингэм. — Мы его назовем "Увязнуть по уши или замочить ножки?" или "Девичья дилемма".

— Кажется, стало прохладно, — заметил я с интересом, поскольку до сих пор как-то этого не замечал. У меня уже зубы стучали от холода.

— Тогда быстро назад, — мило скомандовала Аморель. — Давайте, давайте, я вам устрою пробежку до дома.

— А я пристроюсь сзади и столкну тебя в заросли дрока. Я еще не отыгрался за то мокрое полотенце, так что будь начеку, маленький ты наш озорник.

— Так он вас будил мокрым полотенцем? — обрадовалась Аморель. — Ну, тогда он еще не потерян для общества. Вот увидите, Роджер, он у меня теперь будет молодеть с каждым днем.

Я и вправду чувствовал себя совсем молодым, начиная свой бег по холму и каждой клеточкой ощущая близость стройной, летящей фигурки Аморель, — хотя, пока я добежал до дома, мой возраст значительно прибавился. Правда, озноб прошел как не бывало.

Прежде чем мы зашли в дом, Шерингэм крикнул Аморель, чтобы она задержалась на минутку.

— Между прочим, — запыхавшись, произнес он, поравнявшись с ней, — а как вы узнали, что Мортон работал в том конце поля... как раз тем вечером?

— Я сама его видела. Это место хорошо просматривается с Верескового поля и... ах!

— Вот-вот, — ухмыльнулся Шерингэм.

— Ладно, Роджер, — сдалась Аморель, — не буду больше морочить вам голову. Я действительно поднималась тогда на Вересковое поле...

— А-а...

— Но я там не стала долго оставаться. Сразу же спустилась назад..

— Почему?

— Я уже говорила: мне хотелось посмотреть, что будет, понаблюдать за нашими детективами.

— А разговор с Тейперсом?

— Вранье. Да, он сказал правду, я все это выдумала. Я с ним не разговаривала, он вообще не знал, что я рядом, но зато я его видела.

— Аморель! — вырвалось у меня.

— Да-да, видела, и это уже чистая правда.

— И что, он срывал дикую розу? — спросил Шерингэм.

— Срывал, — спокойно ответила Аморель.