Второй удар гонга. Врата судьбы

— Волнуйся сколько угодно, но присматривай за миссис Таппенс. Мне она очень нравится. Милая девочка — всегда ею была и будет.

— Только уже не девочка.

— Никогда так не говори о своей жене. Не приобретай такой привычки. Она — единственная из тысячи. Мне просто жаль того, за кем она сейчас охотится. Она ведь тоже на охотничьей тропе?

— Сомневаюсь. Скорее всего, пьет чай с какой-нибудь пожилой дамой.

— Ну, что ж… Пожилые дамы тоже иногда располагают интересной информацией. Пожилые леди и дети до пяти лет. Иногда правду сообщают люди, от которых ее меньше всего ожидаешь. Я мог бы рассказать…

— Я в этом уверен, полковник.

— Правильно, не стоит выбалтывать секреты, — покачал головой Аткинсон.

III

По дороге домой Томми наблюдал из окна поезда за деревенскими пейзажами, проносившимися мимо.

«Интересно, — говорил он сам себе, — действительно интересно. Этот человек всегда много знал. Обо всем. Но что там может быть такого, что имело бы значение именно сейчас? Ведь все уже в прошлом — я хочу сказать, что от той войны уже не осталось никаких тайн. По крайней мере, в наши дни…»

Но потом он крепко задумался. В мире возобладали новые идеи — идеи Общего рынка. Где-то на периферии своего сознания Томми размышлял о внуках и племянниках, о новом поколении — о молодых членах известных семей, которые сейчас оказывались на ключевых позициях, на властных позициях по праву своего рождения. Что, если они вдруг оказались бы нелояльны, если б на них можно было оказать давление, если б у них появились новые символы веры или возрожденные старые — что больше здесь подходит? Англия сейчас находится в странном положении. Ситуация сильно отличается от прошлого. Или она всегда была такой? Или всегда под этой внешне гладкой поверхностью бурлила черная грязь? Никакой речи о кристально-чистой воде под их островом нет и в помине. И в то же время что-то находится в постоянном движении — что-то скользкое двигалось там, где его приходится постоянно подавлять. Но, конечно же, не в такой глубокой провинции, как Холлоуквэй. Ее слава осталась в прошлом, если она вообще существовала. Сначала это была рыбацкая деревушка, которая с течением времени превратилась в Английскую Ривьеру. А теперь Холлоуквэй превратилась в обычный морской курорт, который в августе заполняется отдыхающими. Впрочем, большинство предпочитает поездки за рубеж на условиях «все включено».

IV

— Итак, — произнесла Таппенс, вставая из-за обеденного стола и переходя в другую комнату, чтобы выпить чашечку кофе. — Это было полезно или не очень? Как поживают твои старые друзья?

— Они действительно постарели, — ответил Томми. — А как твоя бабулька?

— Знаешь, пришел настройщик пианино, — начала свой рассказ Таппенс, — а после полудня пошел дождь, так что я с ней не встретилась. И очень жаль, потому что она вполне могла бы рассказать что-нибудь интересное.

— А вот мой старый приятель рассказал, — заметил Томми. — Я был здорово удивлен. Скажи, Таппенс, что ты на самом деле думаешь об этом месте?

— Ты имеешь в виду дом?

— Нет, не дом. Я сейчас говорю о Холлоуквэй.

— Милое местечко.

— А что ты подразумеваешь под словом «милое»?

— Мне кажется, это довольно точное слово. Слово, от которого обычно хотят избавиться, но я не вижу причин этому. Мне кажется, что «милым» называют место, где никогда ничего не происходит, — и не хочется, чтобы что-то там происходило. Где ты ощущаешь радость от спокойствия, которое тебя окружает.

— Ах вот как… Думаю, это связано с нашим возрастом.

— Нет. Я такой связи не вижу. Мне кажется, это все оттого, что приятно знать: есть места, где ничего не происходит. Хотя, должна сказать, сегодня кое-что чуть не произошло.

— Что ты имеешь в виду? Чуть не произошло? Ты опять занималась какими-то глупостями, Таппенс?

— Нет, конечно нет.

— Тогда что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что одна из стеклянных панелей на крыше оранжереи вчера слегка дрожала. Знаешь, как будто ее кто-то дергал. А сегодня она упала практически мне на голову. Вполне могла разрезать меня на мелкие кусочки.

— Но этого не произошло, — заметил Томми, пристально оглядывая жену.

— Нет. Мне повезло. Однако я все-таки здорово испугалась.

— Придется нам пригласить нашу старую папочку-выручалочку. Этого мастера на все руки — как там его зовут? Исаак, правильно? Надо, чтобы он проверил остальные панели; мы же не хотим, чтобы они в один прекрасный день пришибли тебя, Таппенс.

— Мне кажется, что когда покупаешь старый дом, в нем всегда отыщутся какие-то проблемы.

— А ты что, думаешь, с этим домом что-то не так, Таппенс?

— Что, ради всего святого, может быть не так с этим домом?

— Ну, понимаешь, я сегодня слышал о нем довольно странные вещи…

— Странные вещи об этом доме?

— Вот именно.

— Послушай, Томми, это невозможно, — сказала Таппенс.

— Почему же невозможно? Потому что он выглядит таким милым и невинным? Хорошо покрашенным и ухоженным?

— Нет. И хорошо покрашен, и ухожен он только благодаря нам. И невинен тоже. Когда мы его покупали, он выглядел довольно ветхим и запущенным.

— Правильно, отсюда и низкая цена.