Второй шанс для бывшего

– Прекрати, – слабо сказала я, положив руки на его грудь, чтобы оттолкнуть. Но толчок был недостаточно сильным, и он не отступил.

– Ты так не думаешь, – прошептал он, его губы коснулись моего уха. – Признайся, Мари. Ты скучала по этому.

Я покачала головой, но слова застряли в горле. Потому что часть меня действительно скучала. И он это знал.

Его рука поднялась выше, и я закусила губу, борясь с волной эмоций, захлестнувших меня. Гордость, злость, тоска – всё смешалось в тугой узел, который не давал мне дышать. Он наклонил моё лицо, заставляя смотреть ему в глаза.

– Скажи мне, что ты ничего не чувствуешь, и я остановлюсь, – произнёс он, его голос стал мягче, но не потерял своей напряжённости. – Посмотри мне в глаза и скажи.

Я открыла рот, но ничего не смогла сказать. Потому что правда была в том, что я не могла. И это пугало меня больше всего.

Он наклонился, его губы коснулись моих в поцелуе, который был одновременно знакомым и новым, осторожным и требовательным. Моя решимость треснула, и прежде чем я успела осознать, я ответила ему, мои руки вцепились в его рубашку, словно искали опору.

Громкий стук в дверь заставил нас обоих резко отстраниться. Я сделала шаг назад, чувствуя, как мои щеки пылают, а дыхание сбивается.

– Кого-то ждёшь? – спросила я, голос дрожал, но в нём звучал сарказм.

Он усмехнулся, поправляя галстук так, словно ничего не произошло.

– Только тебя.

Я бросила на него яростный взгляд, поправила юбку и схватила сумку.

– Это ничего не значит, – пробормотала я, направляясь к двери.

На этот раз он меня не остановил. Но когда я вышла из кабинета, сердце всё ещё бешено стучало.

* * *

Дорога домой кажется бесконечной, хотя улицы почти пусты. В голове каша из мыслей, а воздух в машине кажется удушающе тяжёлым. Когда я наконец паркуюсь на своём месте, понимаю, что нет смысла идти в квартиру. Стены только усилят мою растерянность, и мне нужно проветриться.

Я меняю офисную одежду на что-то более удобное – джинсовые шорты и старую футболку – и выхожу на улицу. Холодный ночной воздух должен прояснить мысли. Ноги сами ведут меня куда-то, и прежде чем я осознаю, я оказываюсь в парке.

Нашем парке.

Это осознание бьёт меня, как гром среди ясного неба, когда я прохожу мимо знакомых скамеек и извилистых дорожек. Мне не стоило сюда приходить. Это место хранит слишком много воспоминаний – о теплых вечерах, украденных поцелуях и том, какими мы с Наилем были счастливыми, будто ничего, кроме нас, не имело в этом мире значения.

Но мои ноги продолжают идти, упрямо не слушая разум. Я подхожу к баскетбольной площадке. Услышав ритмичные удары мяча, поднимаю взглыд и понимаю, что уже слишком поздно поворачивать назад. Он меня заметил.

Наиль замирает, держа мяч в руках. Он без рубашки, его грудь блестит от пота в слабом свете парковых фонарей. По торсу тянутся татуировки – новые, которых я раньше не видела. Я задерживаю взгляд дольше, чем следует, и, встретив его взгляд, вижу в его глазах то же удивление, что и мое.

Мы стоим, застыв, не двигаясь. Мир вокруг исчезает – далёкий гул машин, редкое стрекотание сверчков – всё заглушает стук моего сердца.

Наконец, тишину разрывает его голос, низкий, почти нерешительный:

– Не спится?

Я пожимаю плечами, пряча руки в карманы.

– Что-то вроде того.

Он отбивает мяч один раз, ловко подхватывая его, но не отводит взгляда.

– Не думал, что увижу тебя здесь.

– Я тоже, – признаюсь, переминаясь с ноги на ногу. Мой взгляд опускается к площадке, и воспоминания накрывают с головой. – Не знала, что ты всё ещё сюда ходишь.

Когда-то он с парнями по вечерам играл здесь в баскетбол, а я пялилась на него влюбленными глазами.

– Почему бы и нет? – отвечает он легко, но в его тоне слышится что-то большее. – Здесь думается лучше всего.

Я снова смотрю на него, отмечая, как его грудь поднимается и опускается, дыхание всё ещё сбившееся от игры.

– Раньше их не было, – говорю я, кивая на татуировки. – Ты, кажется, был против татту.

Его губы трогаются в слабой улыбке.

– Да. Но два года делают своё дело.

Эти слова ложатся между нами тяжёлым грузом, который мы оба чувствуем, но не обсуждаем. Мне стоит уйти. Сказать «спокойной ночи» и просто развернуться. Но ноги остаются на месте, а сердце предательски хочет остаться ещё немного.

– Сыграем? – вдруг предлагает он, кивая на площадку.

Я моргаю, ошеломлённая.

– Что?

– Один на один. – Его улыбка становится дерзкой, уверенность снова возвращается. – Или ты боишься, что проиграешь?

Смех срывается с губ, мягкий, но искренний.

– Думаю, мы оба знаем, как это закончится.

– Давай, Мари. – Он делает шаг ближе, держа мяч в одной руке. – Только один раз.

Его голос звучит игриво, но в глазах плещется что-то другое, более глубокое. И вопреки здравому смыслу я киваю, ступая на площадку.

– Ладно, – говорю я, чувствуя, как сердце стучит всё сильнее. – Но не думай, что я буду с тобой нежничать.

Глава 9