Второй фронт

С мобилизацией инженеров-коммунистов работа в механических цехах пошла лучше. Ежедневно под наблюдением военпреда Чижова на платформы грузились два-три танка, прошедшие испытания на танкодроме, и отправлялись прямо на фронт. В связи с этим поднялось настроение у рабочих и специалистов. Появилась надежда, что немцев удастся остановить.

Однако семья Клейменовых жила в тревоге, и день ото Дня эта тревога усиливалась. Всех волновало и угнетало длительное молчание Максима. На конверте последнего письма, написанного под Мценском, разглядели штамп «Москва». Это заставляло думать, что письмо было кем-то отправлено из Москвы. Что с Максимом? Где он? Жив или нет? Можно было только предполагать… И, как всегда в таких случаях, предполагали худшее…

Но никто не высказывал этих предположений. И вообще старались не говорить о Максиме.

Мать утешала себя тем, что вернулся Егор, и радовалась за него. Но эта радость была неполной. Не чувствовала она, что Егор счастлив. Какая-то отчужденность была между ним и Татьяной. Как-то заглянула она в приоткрытую дверь и увидела, что Егор спит на кушетке.

«Может, так заведено у них было? Слыхала я, что многие спят на отдельных кроватях… А может, промеж ними чего и вышло?.. Сомнительно, чтобы после такой разлуки баба спала отдельно?..»

Татьяна не выказывала никакой неприязни к Егору, была внимательна и заботлива. Варвара Семеновна пробовала разговаривать со сватьей, но и от нее ничего не удалось выведать. «Выворотился сынок, слава богу, — вздыхала тайком Варвара Семеновна, — а счастья-то, видать, ему нет…»

На седьмое ноября всем заводским дали выходной день. Так как этот праздник в семье отмечался из года в год, Варвара Семеновна достала из своих запасов мешочек муки, испекла пирог с черникой и уральские шаньги с картошкой. Стол к позднему завтраку был накрыт по-праздничному.

Но в доме не было того праздничного подъема, который бывал раньше. На демонстрацию никто не пошел. Все, поднявшись, понуро ходили из угла в угол или сидели за газетами. Словно ждали, что вот-вот обрушится еще какая-то страшная беда…

Когда сели за стол, Гаврила Никонович велел позвать Зинаиду с Никитой. Взрослым разлил водку и предложил выпить за праздник и за победу над супостатом.

Вдруг зазвонил телефон. Егор, поставив рюмку, поднялся, подошел.

— Слушаю. Да, квартира Клейменовых. Кого надо? Да, дома… — и кивнул отцу: — Тебя, наверное, с завода.

— И в праздник покоя не дают, — сердито сказал Гаврила Никонович и, выйдя из-за стола, взял трубку: — Слушаю…

В трубке послышался мужской голос, смутные звуки которого долетели до всех.

— Спасибо! А с какой это радостью? Что-то не пойму? — переспросил Гаврила Никонович.

Все насторожились.

— Так, так… Когда же? Сегодня утром… Прямо не верится. А как? Можно сегодня? — голос отца вдруг радостно задрожал. — Спасибо! Большое спасибо!..

Он бережно положил трубку и замер в некоторой растерянности, словно боясь верить тому, что сказали.

— Что, что, Гаврила Никонович? Не томи! — привстала Варвара Семеновна.

— Ой, неужели Максим? — вскрикнула Ольга.

— Он, он, Олюшка. Утром привезли в госпиталь. Передает привет и поздравляет. Да, что я тут вам рассказываю, — смахнул навернувшиеся слезы Гаврила Никонович. — Все мигом одевайтесь и пойдем к нему.

— Верно! — закричал Егор. — Пойдемте всей оравой! Пироги от нас не уйдут…

Глава тринадцатая

1

Еще в Северограде Васин учредил на заводе должность «докладчика», с персональным окладом. На эту должность был зачислен некто Оптима — предприимчивый и ловкий человек, подвизавшийся раньше в редакциях газет, на радио, в туристическом бюро; был худруком в клубах и администратором в театрах.

Этот Оптима — небольшой, юркий человек с черными усиками бабочкой, развязный и нагловатый, имел обширнейший крут знакомств и умел «пустить пыль в глаза». Он был принят в доме у Васина и как «друг дома» выполнял разные поручения по части развлечений…

Когда началась война, Оптима почувствовал себя весьма неуютно и тревожно, так как дважды получил повестку из военкомата. Он бросился к Васину, ища у него покровительства и защиты. Васин тут же взял Оптиму на должность «докладчика» и приказал выдать ему рабочие карточки и оформить бронь, освобождающую от призыва.

В приказе о его назначении говорилось следующее:

«Главной обязанностью докладчика является сбор официальной, газетной и прочей информации о танках в боевой обстановке. Докладчик имеет право присутствовать и выступать на диспетчерских совещаниях. Об особо важном и чрезвычайном он должен докладывать лично директору завода, главному инженеру и главному конструктору».