Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

– Мне сейчас больше интересно, чем заняться после того, как всё это закончится, – сказал Любарский. – Если всё пройдёт по наилучшему сценарию, то наша миссия окажется выполненной. Мы больше никому не станем нужны. Что делать? Куда податься? Возвращаться ли мне в Америку или на мою бывшую родину, в Россию? Пытаться ли завести, под старость, новую семью или поискать старую, если она уцелела в этом кавардаке? Ничего не понятно! Слишком долго я занимался глобальными вопросами, чтобы адекватно понять, чего же я хочу от жизни лично для себя, в конце концов! Но и в глобальном масштабе для меня многое непонятно. В какую сторону пойдёт развитие цивилизации по окончании этой войны?

– Пожалуй, ты в самом деле создан для решения глобальных вопросов больше, чем для личного счастья, – заметил Вальдек. – Если люди будущего смогут слагать мифы, как древние греки, то ты останешься в их памяти кем-то вроде Прометея. И не пытайся изменить своему предназначению. Ты хочешь уйти в частную жизнь? Не получится! Скажу так – у тебя нет на это права. И у меня нет. И у всех наших коллег нету.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты разве не видишь, какое мы, поневоле, приобрели политическое значение в новой, нарождающейся всепланетной цивилизации? Не в той, которую пытался насадить мировой олигархат и которая сейчас корчится в агонии, а в настоящей, которую представляют Франко, Смертин и им подобные бойцы в других странах? Ты видишь, они не могут друг без друга сражаться против Мирового правительства. Оно действительно восстановило и объединило всё человечество – против себя. Объединение человечества – вещь свершившаяся. Возврата к национальным государствам не будет. Но кто возьмёт на себя руководство объединившимся человечеством? Да, Франко и ему подобные – лучшие люди старой цивилизации. Но – старой! Они сокрушили, не без нашей скромной помощи, мировых тиранов – честь и хвала им. Но они не смогут повести людей дальше. Да и не особо захотят. Наступает прекрасный переломный момент, когда власть по всей Земле перестанет, наконец, соединяться с какими-то особыми привилегиями. Власть будет обусловлена только знаниями и способностью к стратегическому мышлению и будет предполагать только высокую ответственность.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что раньше миром правили властолюбцы, потом расчётливые бизнесмены, а теперь, в новейшую эпоху, миром будут править учёные. Конкретно – ты. Ну, и все твои коллеги, кого ты дальше захочешь видеть рядом с собой.

– Я не потяну, – улыбнулся Любарский, – давай лучше ты порулишь вместо меня?

– Я не шучу, Вальдемар. То, чем мы уже располагаем, это не власть в привычном за тысячелетия смысле этого слова. Это руководство. Даже больше, это духовное водительство. У тебя просто не получится отказаться от той роли, которую ты играешь в мировой истории последние двенадцать (или сколько там?) лет. Да и не позволят тебе. Как и всем нам.

– Ладно, Курт. Сколько там осталось времени до последнего взрыва? Восемь часов? Вот и славно. Можно выспаться. А потом посмотрим, что будет с Землёй, и что нам на ней делать дальше. Если, конечно, останемся живы к тому времени.

– Не сомневаюсь, – сказал немец, – что если ты или я оставим мемуары об этих годах и, в частности, опишем этот наш исторический разговор на борту авианосца, то последующие историки обязательно попытаются завершить его какой-нибудь патетической фразой. Требование жанра!

– Это точно! – рассмеялся Любарский. – Все историки, которых я в своей жизни читал – такие выдумщики! Для них любое важное историческое деяние обязательно должно сопровождаться пафосными речами главных персонажей. Хотя всё действительно великое в истории совершается буднично и прозаично.

– «Вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир; неслышно вращается он»¹²⁹ – написал когда-то наш философ. Пожалуй, и я пойду вздремнуть.

Авторское послесловие

Мы привыкли, что всё в природе идёт установленным порядком, и что этот порядок в общем удобен для нас. Сменяют друг друга сезоны, мигрируют косяки птиц и рыб, стрелка компаса указывает на север, а солнце и луна не взойдут завтра на той же стороне, где они сели вчера. Конечно, случаются опасные стихийные события: опустошительные ураганы, наводнения, землетрясения, извержения вулканов. Но и те, если поразмыслить, подчинены своим закономерностям. Они не происходят вне известных мест или сезонов, да и в последнее время мы даже понемногу учимся их предсказывать.