Вторая жизнь Мириэль Уэст

Ее очередь за стойкой подошла до того, как она придумала шифровку, которую персонал больницы смог разгадать. При цене три цента за слово, она должна была быть короткой.

– Адрес, – сказала женщина за стойкой, не отрываясь от своего аппарата.

– Госпиталь Морской пехоты США № 66, Карвилл, Луизиана.

Быстрые пальцы женщины замерли при слове «Карвилл». Она взглянула на Мириэль, прищурив глаза. Сердце Мириэль перепрыгнуло от одного удара к другому. Она скрылась от взгляда женщины, опустив глаза и порывшись в сумочке, как будто у нее там было что-то еще, кроме мелочи и серебряной медали. Святой Христофор, рельефно изображенный в своих развевающихся одеждах и с узловатым посохом для ходьбы, поразил ее идеей. Она расправила плечи и встретилась взглядом с женщиной.

– Вы записали адрес?

– Ах… – Женщина быстро закончила печатать. – Да. Продолжайте.

– Дорогая сестра Верена. Тчк. Сестра Жанна и я вернемся из нашего… уединения в Монастыре Святого Сердца сегодня вечером в шесть. Тчк. Отправьте транспорт на станцию в Батон-Руж. Тчк. – Тут Мириэль заколебалась. У нее был только один шанс написать так, чтобы сестра Верена все поняла. – Святой Христофор путешествует с нами. Тчк. Ваша во Христе. Тчк. Сестра Полин.

Телеграфистка снова прищурилась.

– Вы не похожи ни на одну монахиню из тех, которых я видела.

– Мы… э-э… из либерального ордена, – пролепетала Мириэль, изо всех сил стараясь изобразить невозмутимость сестры Верены. – Бога заботит, что мы делаем в своей жизни, а не то, что мы носим.

Выражение лица женщины стало озадаченным. Она поправила очки на носу и сосчитала слова телеграммы Мириэль.

– Доллар и двадцать центов.

Мириэль протянула деньги, ее сердце все еще билось в бешенном темпе. Только отойдя и услышав, как женщина произнесла: «адрес», обращаясь к следующему клиенту, Мириэль успокоилась, что они доберутся до поезда без помех со стороны толпы или полиции.

Когда до прибытия их поезда оставалось всего семь минут, Мириэль подошла к Жанне, которая, будучи не в силах стоять, сползла по стене и теперь сидела. Она промокнула пот со лба девочки своим носовым платком.

– Держись. Мы скоро уезжаем.

Веки девочки дрогнули, открылись, и она кивнула.

– Сестра Верена будет ждать нас на станции, когда мы прибудем. – По крайней мере, Мириэль на это надеялась. Она поцеловала Жанну в лоб. – Мне нужно сделать короткий телефонный звонок. Я вернусь в мгновение ока.

Три таксофона расположились вдоль дальней стены рядом с кувшином для воды. Кабинки были отделены одна от другой перегородками, но не имели дверей, чтобы заглушить шум вестибюля. Мириэль прижала трубку к одному уху и прикрыла ладонью другое, чтобы заглушить шум.

– Алло? – произнес голос, когда оператор соединил ее.

Губы Мириэль задрожали, лишая ее возможности говорить. Она не ожидала такого быстрого ответа, не говоря уже о том, чтобы сразу услышать на линии голосе Чарли.

– Алло? – повторил он.

– Чарли! Это я, Мириэль.

В трубке стало тихо, и она снова произнесла его имя.

– Я здесь. Я… э-э… дворецкий сказал, что ты звонила.

– Несколько раз. Как Хелен? – спросила она, затаив дыхание в ожидании его ответа. Она не смогла бы вынести, если бы…

– С ней все в порядке. Уже дома и идет на поправку.

Мириэль отвернулась от микрофона и издала счастливый всхлип.

– О, слава Богу! Я хотела приехать к вам, но…

Снаружи донесся скрип замедляющихся колес поезда.

– Где ты? – спросил он.

– Я не могу сейчас говорить, но обещаю написать, когда…

– Ты ведь больше не покидала колонию, не так ли?

– Я все объясню, когда…

– Ты получила мое последнее письмо?

Настойчивость в его голосе заставила ее задуматься.

– Конечно, как бы я узнала, что Хелен больна?

Поезд прогудел, когда его визжащие колеса остановились.

– Мне нужно бежать, Чарли. Передай Хелен и Эви, что я люблю их и…

– Я отправил еще одно письмо и… ну, просто прочти его.

Шум в вестибюле усилился почти до оглушительного уровня, когда высадившиеся пассажиры столпились внутри. Мириэль нужно было идти, иначе они с Жанной рисковали опоздать на поезд, но ее ноги не двигались.

– И что в нем?

Он не ответил.

– Черт возьми, Чарли! Что в нем?

– Я никогда не винил тебя.

– Не винил меня в чем?

– В его смерти не было ничьей вины.

– Ты можешь произнести его имя, Чарльз. Он бы хотел, чтобы мы произнесли его имя.

– Не я был тем, кто разваливался на части всякий раз, когда кто-то упоминал о нем.

– Мой сын умер. Что я должна была делать?

– Наш сын, Мириэль! И все, что угодно, было бы лучше, чем пытаться покончить с собой.

Она вздрогнула и сжала запястье.

– Вот! Я сказал это! – продолжил он. – Ты хочешь называть вещи своими именами? Как насчет этого: самоубийство?

– По крайней мере, мне было не все равно! Ты вернулся в студию через неделю после его похорон.

На линии на несколько секунд воцарилась тишина.

– Послушай, зря я завел этот разговор. Я просто хотел, чтобы ты знала, что причина не в этом.

Мириэль взглянула на часы над дверью в вестибюль. Одна минута до отправления поезда.

– Причина для чего?

– Прочти письмо. Тебе не нужно ничего подписывать. Все уже сделано.