Вторая жизнь

Браун вспомнил прошлую ночь. Сейчас было совсем не то, и все же страх, непонятный и настораживающий, подкрадывался к сердцу. Скорее бы прошла и эта ночь, счастливая, бессонная и тревожная. Завтра он получит документы и снимет военный мундир.

КОРОТКИЙ РАЗГОВОР

- Сегодня профессор работает дома, - сообщил ассистент Доминака, молодой человек с грустным лицом и рассеянным взглядом темно-коричневых глаз.

Не следовало откладывать категорический ответ. Галактионов подошел к телефону. Доминак отозвался сразу же.

Ассистент рядом. Неудобно вести разговор при нем - об этом надо бы подумать, прежде чем снимать трубку.

- Господин директор, мне нужно сказать вам очень немногое, но весьма важное. - Даниил Романович надеялся, что после этих слов ассистент догадается уйти. Но не тут-то было!

Доминак пригласил Галактионова к себе. Говорил он торопливо и, кажется, приветливо. Неужели надеется?

В назначенный час Даниил Романович подъехал к дому профессора Себастьяна Доминака. Директор института жил в стороне от деловой шумной части города. Сначала Галактионов расценил это, как желание старого и не совсем здорового человека уединиться в тиши для спокойной работы и отдыха. Но, открыв дверь, он сразу же понял, что совсем с иной целью поселился Доминак почти на самой окраине.

Известный ученый Атлантии, директор Международного геронтологического института усиленно занимался частной практикой, как самый заурядный врач. Конечно, в стране свободного предпринимательства явление это обычное. Но Доминак не хотел, чтобы о его делах на дому узнали ученые, стали писать газеты. Нашлись бы такие, что осудили бы его, это те, для которых цель жизни - наука. Пусть бы профессор Доминак делал сложнейшие операции и получал за это деньги, соответственно своим заслугам, опыту, званию. Но ведь он берется лечить и туберкулез, и потливость ног, и венерические болезни, и астму, и эпилепсию - все, с чем к нему приходят. Свою практику Доминак не рекламировал. Достаточно таблички возле двери с магически-притягательными словами "академик, профессор". Сюда шла вся окраина города.

Это была единственная практическая работа, которой занимался известный профессор и академик Атлантии, - не сложные операции и научные опыты, а примитивное врачевание. Одна теоретическая деятельность не давала достаточно денег.

Больных было много. Доминак забыл о часе, назначенном Галактионову, он наскоро выслушивал больного, задавал два-три вопроса, выписывал рецепт и получал деньги. Даниил Романович увидел его сквозь стекло двустворчатой двери и решил подождать.

В приемной не было ни одного стула, ни одной табуретки, даже вешалки не было. Голо, как в тюремной камере. Больные их оставалось человек пять - стояли, прислонившись к стене, и смотрели в пол. Пожилая женщина с красными пятнами на лице сидела у дверей, ее лихорадило. У окна, вцепившись лиловыми руками в палку, еле держался на ногах старик. В середине комнаты стоял маленький круглый столик, покрытый белой салфеткой,-единственная мебель. На нем кучей лежали иллюстрированные журналы, сверху - два одинаковые, с портретом самого Доминака во всю обложку.

Заходя в кабинет профессора, больной передавал следующему в очереди свою шляпу. Даниил Романович представил себе, что тут творится зимой! Одежда сваливается в кучи, прямо на полу. Какая уж тут санитария! Галактионов думал о Доминаке. Ученый и католик теперь оказывался еще и дельцом, притом очень опасным, потому что никакой врач не возьмется по-настоящему лечить ото всех болезней. Это походило бы на знахарство.

Доминак вспомнил о Галактионове, глянул в дверь - там оставался всего один человек, но это и был Галактионов. Доминак смущенно спрятал глаза, и, казалось, они совсем исчезли с его большого лица.

- Нет, знаете ли, никакой возможности поработать и отдохнуть. Идут и идут...- начал он сбивчиво оправдываться. Долг врача, ничего не поделаешь, коллега. Вы давно пришли?

- Недавно.

- Очень хорошо, - но он, это было видно по его лицу, чувствовал себя совсем не хорошо. - Надо помогать ближнему. Я рад вас видеть.

- Я пришел к вам, господин директор, сказать...

- Прошу! - И Доминак пропустил вперед Галактионова.

Они вошли в кабинет - большую комнату со стеллажами, закрытыми темной материей. На столе лежал фонендоскоп, раскинувший упругие трубки.

- Так вот, господин директор, каков мой ответ...

- Ах, как устал я сегодня! - Доминак болезненно сморщился, снял халат и подошел к креслу. - Поговорим сначала о чем-нибудь другом. Садитесь.

В кабинете стояла старинная мебель, затянутая чехлами, сам Доминак казался очень старым и больным. Когда он сел, дряблые щеки его повисли и легли на отвороты пиджака.

"У него атеросклероз или стенокардия, - подумал Галактионов, бросив взгляд на Доминака. - Сейчас он страдает. Ему хочется разжалобить меня".

- О чем же нам говорить, господин директор?

Доминак протянул руку к столу, открыл коробку, достал какое-то лекарство, приготовленное в виде шарика, и положил его в рот.

- Как вы расцениваете препарат Шельбы?

- Не могу судить. Я не видел результатов.