Встан(в)ь перед Христом и убей любовь

Майер и демоница. Затем мы подошли к моему спонсору и сказали, что уходим.

– Ну и валяйте, – радостно отозвался Майер. – Мы еще не допили. Бекки

отвезет меня попозже.

– Да врет он все! – возмутился посвященный, когда мы уселись в его машину.

– Явно ей засадить намылился.

– Как бы ему самому чего-нибудь не засадили этой ночью, – успокоил я моего

нового приятеля.

Спал я хорошо. Утром, когда мы должны были выехать в аэропорт, Майера нигде

не было видно. Бекки подвезла его

только через полчаса. Местный организатор посадил нас в мотор, и мы рванули с

места, опаздывая на рейс. Майер так и не

сомкнул за ночь глаз, да ив постели ему полежать не удалось. Бекки просто

использовала его, как жилетку, для того, чтобы

поведать историю самоубийства ее отца. Если бы мы опоздали на самолет, то мой

спонсор оказался бы в полном дерьме, но

рейс задержали и мы все-таки попали в Сан-Франциско. У меня за спиной английская

супружеская пара обсуждала двойное

ритуальное убийство в Хэмпстед Хит. Оказывается, оба тела таинственным образом

исчезли из полицейского морга. Это

меня ничуть не удивило, но наполнило желанием как можно скорее вернуться в

Лондон.

Поездка на автобусе из аэропорта Сан-Франциско в город довольно занудна.

Как только мы добрались до центра, я

заставил Майера выпить кружку крепкого кофе, после чего мы приступили к делам.

Не составило особенного труда отыскать

так называемый Египетский Храм, которым руководит Орден Золотого Креста и

Розочки. Майер не решался даже зайти в это

августейшее заведение, требуя, чтобы мы сначала сообщили о своем визите.

Табличка возле лифта сообщала, что Музей и

Библиотека Розенкрейцеров расположены на втором этаже. Я нажал соответствующую

кнопку, и мы очутились посреди

сверкающего стекла и мрамора, среди убранства, столь же великолепного, как

великолепен был просторный вестибюль

храма.

– Чем могу помочь? – спросил пожилой человек с табличкой на груди, на

которой было написано “Альберт Маршалл”.

– Мы пришли в библиотеку, – заявил я.

– А вы – розенкрейцеры? – поинтересовался Берти.

– Муж двоюродной сестры моего отца – розенкрейцер, – ответил я небрежно.

– Вы, наверное, из Англии, – заметил Маршалл.

– Да, из Лондона, – подтвердил я.

– Я ездил с мамой в Лондон в детстве, – поведал мне Берти. – Она уже,

разумеется, давно умерла.

Не надо было иметь семь пядей во лбу, что прийти к выводу, что этот Маршалл

давно уже впал в маразм. Ему было уже

далеко за семьдесят и, хотя он не раз интересовался, розенкрейцеры мы или нет,

мои уклончивые ответы неизменно

убеждали его в том, что мы вошли в Храм на законных основаниях. Берти провел нас

по музею, рассказал нам историю

каждого экспоната, а затем сообщил, что его лучший друг, который передал свою

коллекцию на хранение музею, недавно

скончался. Когда мы, наконец, проникли в библиотеку, я отвлек внимание Берти

болтовней на разные оккультные темы, в то

время как Майер рылся в древних манускриптах, выуживая интересовавшую его

информацию и тайком выдирая из них те

рисунки, которые невозможно было скопировать. Как только Майер успешно завершил

свою работу, Маршалл устроил нам

экскурсию по административным помещениям, после чего мы с ним распрощались.

Вечером я прочитал последнюю лекцию

и Майер выписал мне чек на десять тысяч долларов, а затем проводил меня в

аэропорт. И снова на свободные кресла в моем

ряду с обеих сторон от меня сели привлекательные молодые особы, которые отчаянно

пытались втянуть меня в беседу. Но я

не поддался, поскольку они явно работали на спецслужбы.

***

Я вернулся в Брикстон и обнаружил в квартире Ванессу, а вернее – ее

двойника. Я догадался, что, подобно мне эта

женщина – жертва экспериментов по контролю над сознанием. Следовательно, если я

буду отдавать ей приказы в достаточно

властной манере, она станет мне повиноваться. Любой человек с высокой

чувствительностью к гипнотическому воздействию

легко поддается убеждению. Именно личностей такого типа службы безопасности

выбирают для промывания мозгов. В

целях удобства я буду в дальнейшем называть эту девушка именем покойницы. Итак,

я приказал Холт раздеться. Когда она

повиновалась, я внимательно обследовал ее тело. Соски у нее были больше, чем у

Ванессы, а на правой ягодице она имела

крупное родимое пятно, которое отсутствовало у моей покойной послушницы.

– Ляг на постель! – потребовал я, и как только и этот приказ был исполнен,

сказал:

– Расслабься, ты очень устала, ты очень-очень устала. Твои веки тяжелеют, и

тебе хочется спать. Расслабь каждый мускул

твоего тела. Расслабь ноги, ты чувствуешь, как теплота распространяется от ног

по всему телу. Дыши ритмично. Расслабь

мышцы живота и грудной клетки. Тебе так тепло, словно ты лежишь под ярким летним

солнцем. Расслабь мышцы шеи, ты

чувствуешь, как тепло достигает твоей макушки. Теперь, когда ты заснула глубоко,

я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что

видишь.

– Я вижу моральный мир, – бормотала Ванесса, – в развалинах и пепелищах,

словно в мифах. Он подобен лунному миру,

как я его себе представляю, но в то же время я сознаю, что предо мной – мозг

изумительных способностей. Куда бы я не