Вспомни о Флебе

Хорзу отправили на Мир Шара частью в наказание, а частью для сохранения ему жизни. Группа Оборотней организовала заговор с целью захвата старой двигательной системы астероида и вывода его из идиранского пространства, чтобы их род и их родина смогли остаться нейтральными в войне, которую уже все признавали неизбежной. Хорза раскрыл этот план и убил двух заговорщиков. Суд Академии военных искусств на Хиборе — в его составе было много имён из правящей верхушки — пошёл на компромисс между чувствами жителей астероида, считавших, что Хорза должен быть наказан, потому что отнял жизнь у других Оборотней, и благодарностью, которую ощущал к Хорзе сам. Задача суда оказалась весьма щекотливой, поскольку большинство Оборотней лишь нехотя поддержали решение остаться в сфере влияния идиран. Отправив Хорзу на Мир Шара и приговорив его провести там многие годы, но никак иначе не наказав, суд надеялся убедить всех участников, что их взгляды будто бы победили. Суд имел успех, так как не произошло никакого восстания, Академия по-прежнему оставалась правящей силой на астероиде, а спрос на услуги Оборотней был велик как никогда раньше со времени возникновения их своеобразного рода.

В каком-то смысле Хорзе повезло. У него не было ни друзей, ни влиятельных покровителей; родители умерли и вымер весь клан. Семейные связи в обществе Оборотней значили очень многое, и без влиятельных родственников или друзей, которые могли бы замолвить за него словечко, Хорза вышел из этой ситуации, возможно, куда удачнее, чем с полным правом мог бы ожидать.

Ему не пришлось морозить пятки в снегах Мира Шара даже год; он покинул планету, чтобы присоединиться к идиранам в их борьбе против Культуры — и до того, как эту борьбу официально назвали войной, и после. Во время пребывания на этой планете он близко сошёлся с одним из четырёх находившихся там Оборотней, женщиной Кирачелл. Она отвергала почти все, во что он верил, но Хорза все равно полюбил её и душой, и телом. Он знал, что его отъезд ранил её сильнее, чем его. Хорзе нравилось её общество, он её очень любил, но не ощущал ничего такого, что должны ощущать люди, когда говорят о любви; и когда он уходил, она как раз начала ему надоедать. Тогда он говорил себе, что такова жизнь, что, оставшись, причинит ей ещё большую боль и что уходит большей частью ради неё. Но выражение её глаз, когда он смотрел в них в последний раз, было таким, что он ещё долго вспоминал об этом с неохотой. Хорза слышал, что она по-прежнему ещё там, и думал о ней с нежностью. Чем чаще он рисковал своей жизнью, тем сильнее было желание увидеть её снова и тем желаннее казалась ему более спокойная и менее опасная жизнь. Он представлял себе сцену своего возвращения, выражение её глаз… Может, она уже забыла его и даже связалась с каким-нибудь другим Оборотнем на базе, но в принципе Хорза в это не верил и думал об этом только для подстраховки.

Йелсон, конечно, немного усложняла дело, но он пытался вкладывать в их дружбу и близость не слишком многое, хотя был почти уверен, что и для неё это не было ничем большим. Итак, он воплотится в Крайклина, как только сможет убить и занять его место. Он надеялся, что ему удастся расшифровать довольно примитивные системы идентификации, встроенные в компьютер «ВЧВ», или заставить сделать это кого-нибудь другого. Потом он отправится к Миру Шара, проведёт, если получится, рандеву с идиранами, но полетит туда в любом случае, если, конечно, мистер Адекват — эту кличку Оборотни базы дали существам Дра'Азона, охранявшим планету — пропустит его сквозь Тихий Барьер после неудачной попытки обмана выхолощенным чай-хиртси. Остальному отряду он постарается дать возможность выйти из игры.

Главной проблемой был выбор подходящего момента для расправы с Крайклином. Хорза надеялся, что отыщет такую возможность на Ваваче, но трудно строить точные планы, когда таких планов, похоже, не было и у самого Крайклина. Когда Хорза спросил его, тот начал говорить о каких-то «шансах» на орбитали, которые будто бы должны появиться из-за предстоящего её разрушения.

— Он трепло, — сказала Йелсон однажды ночью, когда они прошли около половины пути от Марджоина до Вавача. Они лежали вместе в постели при половинном тяготении в темноте корабельной ночи.

— То есть как? — спросил Хорза. — Думаешь, он летит вовсе не на Вавач?

— О, летим-то мы туда, но вовсе не потому, что там есть какой-то шанс получить выгодное задание. Он направляется туда ради игры-катастрофы.

— Что за игра-катастрофа? — Хорза повернулся в темноте на бок, к её голому плечу на его руке, и почувствовал своей кожей лёгкий пух. — Ты имеешь в виду Большую Игру? Настоящую игру-катастрофу?

— Да. На этом кольце. Когда я услышала об этом последний раз, это был только слух, но чем больше я об этом думаю, тем больше смысла в этом вижу. Она определённо состоится на Ваваче, если, конечно, удастся набрать достаточно участников.

— Игра кануна разрушения. — Хорза тихо засмеялся. — Как ты думаешь, Крайклин собирается просто поглазеть или будет участвовать сам?