Вспомни о Флебе

Они ещё не нашли меня. Я не могу их как следует слышать. Всё, что я слышу, — их мелкие шаги. Я знаю, что они здесь, но не могу сказать, что они делают. Удастся ли мне обмануть их? Я обнаружил детектор массы, но потом его сигнал снова исчез. Там есть ещё один. Он у них с собой, здесь, но не может как следует функционировать. Возможно, я обманул их, как и надеялся, и этот поезд спасёт меня. Какая ирония.

Они взяли в плен идиранина? Я расслышал в их шагах какой-то другой ритм. Все идут пешком или у некоторых антигравы? Как они сюда добрались? Может, это Оборотни с поверхности?

Я готов отдать половину моего накопителя информации за нового робота. Я в укрытии и одновременно в ловушке. Я не могу видеть и по-настоящему слышать. Ничего не могу, только чувствовать. Ненавижу. Я хочу знать, что происходит.

Квейанорл уставился на регуляторы. До появления людей они с Ксоксарлом выяснили массу их функций. Теперь он должен попытаться все вспомнить. С чего следует начинать? Неуверенно покачиваясь в предназначенном для другой расы сиденье, он протянул руку. И перебросил ряд переключателей. Вспыхнули огоньки; он услышал щелчки.

Так трудно вспомнить. Он трогал рычаги, переключатели и кнопки. Измерительные приборы и шкалы перескочили на новые значения. Замерцали экраны; начали мелькать цифры. Загудело и запищало. Без особой уверенности он решил, что находится на верном пути.

Часть регуляторов была слишком далеко, чтобы до них дотянуться, и ему пришлось наполовину втянуть себя на пульт. При этом он внимательно следил, чтобы не задеть уже установленные регуляторы. Потом он снова задвинул себя на сиденье. Поезд гудел; чувствовалось, что он шевелится. Заработали моторы, зашипел воздух, запищали и защёлкали громкоговорители. Он добился успеха. Поезд ещё не двигался, но Квейанорл постепенно приближал его к той точке, когда он тронется.

Вдруг взгляд его затуманился.

Он заморгал и затряс головой, но его глаз был близок к тому, чтобы отказать совсем. Картина перед ним стала серой; приходилось вплотную придвигаться к регуляторам и экранам. Уходившие в чёрную даль огни на стенах туннеля снаружи начали тускнеть. Можно было подумать, что слабела энергия, но он знал, что дело не в этом. Голова болела, где-то глубоко внутри. Вероятно, из-за оттока крови, потому что теперь он сидел.

Он быстро умирал, и причин для спешки теперь стало больше. Он нажимал кнопки, передвигал рычаги. Поезд должен был дёрнуться, но он стоял.

Что ещё? Он повернул голову; со стороны слепого глаза мигали светящиеся кнопки. Ну конечно: двери. Он ударил по соответствующему отделу пульта и услышал грохочущие и скрежещущие звуки. Большинство кнопок погасло. Но не все. Должно быть, некоторые двери заклинило. Другой регулятор отключил предохранительные схемы, и мигающие кнопки погасли.

Он попробовал снова.

Медленно, как зверь после зимней спячки, поезд Командной Системы потянулся во всю свою трехсотметровую длину. Вагоны съехались чуть теснее, изготовились.

Квейанорл почувствовал лёгкое движение, и ему захотелось засмеяться. Удалось. Вероятно, ему понадобилось слишком много времени, вероятно, теперь уже было слишком поздно, но он всё-таки совершил то, ради чего отправился в путь, несмотря на игравшую против него вероятность, несмотря на мучительную боль. Он взял командование над длинным серебристым животным, и если теперь ему хоть немного повезёт, он заставит людей по крайней мере задуматься. И покажет «зверю»-барьеру, что он думает о его дорогом мемориале.

Нервно, полный страха, что после всех его усилий и мучений всё ещё может не получиться, он ухватился за рукоятку, которая, как решили они с Ксоксарлом, регулировала подачу энергии на главные двигатели. И сдвинул её на стартовую отметку. Поезд вздрогнул, застонал, но не сдвинулся.

Его единственный глаз, который уже не видел ничего, кроме серой пелены, заплакал, начал истекать слезами.

Поезд дёрнулся, снизу донёсся звук рвущегося металла. Квейанорла едва не выбросило из кресла. Ему пришлось ухватиться за край кресла, наклониться и снова схватить регулятор энергии, который прыгнул в исходное положение. Шум в голове все нарастал; тело дрожало от усталости и возбуждения. Он снова двинул рычаг вперёд.

Обломки заблокировали какую-то из дверей. Под вагоном-реактором висел сварочный аппарат. Металлические полосы, вырванные из обшивки поезда, ощетинились, как ворс на плохо вычищенном пальто. Возле обоих посадочных мостиков прямо на рельсах лежали кучи обломков, а на один из вагонов рухнула целая рампа, та самая, на которой недавно лежал Ксоксарл.

Co стоном и лязгом, как будто попытки сдвинуться с места причиняли ему такую же боль, как и Квейанорлу, поезд снова дёрнулся вперёд. Он сдвинулся на пол-оборота колёс и остановился, когда заклинившаяся рампа упёрлась в посадочную площадку. Двигатели поезда взревели. На палубе управления завыли сирены, большинство в слишком высокочастотном звуковом диапазоне, чтобы их мог слышать раненый идиранин. Измерительные приборы замигали огнями, стрелки прыгнули в опасные зоны, экраны заполнились информацией.