Читаем Вспоминать, чтобы помнить полностью

Мне нечего сказать тем, кто верит в действенность борьбы за свои права. На одного такого, как ты, принявшего самостоятельное решение и готового пожертвовать за свой выбор жизнью, приходится десять тысяч тех, кто не способен принять никакого решения, и еще десять тысяч таких, кто готов подчиниться любому решению, только бы не принимать его самим. И это не считая тех, кто, понимая, в каком незавидном положении они находятся, требуют, чтобы весь остальной мир составил им компанию. Нации воюют друг с другом, веря, что взгляды народа и его правителей полностью совпадают. Как только война объявлена, инакомыслие невозможно. Человека, которого еще вчера чествовали как героя, сегодня, если он выскажется против войны, могут предать позору или бросить в тюрьму. Даже если он всю свою жизнь отстаивал пацифистские принципы, это не будет принято во внимание. На него будут смотреть как на врага общества, уравняв с самым последним преступником; в нем будут видеть большего врага, чем в том человеке, что останется дома и сколотит состояние, продавая орудия убийства. Народ никогда не выступает единодушно за войну, особенно в наше время. Войну поддерживает меньшинство, и это меньшинство всегда представляет интересы крупных предпринимателей. Ни одно правительство никогда не осмеливается предоставить народу самому решать вопрос о войне. Невозможна и такая ситуация, при которой те, кто поддерживает войну, и те, кто выступает против нее, находились бы в равном положении. Во время войны единодушие нации достигается исключительно насилием. Ты принадлежишь к тем немногим, кто в нынешней ситуации может сам решать свою судьбу. Но для того, чтобы иметь это преимущество, надо быть человеком без отечества. Вот ведь ирония судьбы!

Хочу указать на еще одну нелепость. Страна, за которую ты идешь сражаться добровольцем, во имя свободы, отнимает право на оную у зависимой нации числом более трехсот миллионов душ. Даже сейчас, когда самой Англии грозит уничтожение и когда расположение и помощь индийского народа могли бы оказать ей бесценную услугу, завоевавшее твои симпатии правительство отказывается хоть сколько-нибудь пойти навстречу признанным вождям индийской нации. Мне кажется, даже из прагматических соображений следовало бы занять более гибкую позицию. Ты, без сомнения, скажешь, что сражаешься не за английское правительство, а за народ. Но даже если обратиться к простой арифметике, то, на мой взгляд, более гуманно бороться за освобождение трехсот миллионов индусов, чем сорока миллионов англичан. Кроме того, мы хорошо знаем, что Британская империя не контролируется сорока миллионами англичан и им не принадлежит. Нам известно, что всего лишь горстка людей в Англии, как и в других частях света, держит в своих руках миллионы человеческих судеб. Про Англию, вступившую в смертельную схватку, читаем, что в ней по-прежнему большая безработица. Если эти сведения верны, а у меня нет оснований им не верить, то подобное положение дел представляется абсолютно фантастическим. Человек, у которого еще есть выбор — участвовать или не участвовать в войне, может призадуматься, за что или за кого придется ему воевать. Сейчас принято считать, что Гитлер собирается завоевать мир — если не силой оружия, то силой идеологии. Странно, что никто даже не предполагает, что демократические народы мира могут не клюнуть на коварную фашистскую пропаганду. Кому, например, придет в голову соблазнять святого прелестями и богатством материального мира? Сама мысль об этом кажется дикой. А демократические народы впадают в самую настоящую панику при одной только мысли, что фашистская пропаганда возможна. Где же тогда их вера и единство? И как быть с демократическими идеалами — неужели их влияние так слабо, что может сохраниться только при участии в этой заварухе? Я никогда не мог понять этот страх и истерику по поводу инакомыслия. Сам я всегда пытаюсь найти рациональное зерно в мыслях других, а найдя, усваиваю и делаю своим. Время от времени кто-нибудь признает, что некоторые идеи, которые фашисты ввели в употребление, не лишены здравого смысла, но тут же следует поправка: мы боремся не с этими идеями, а с человеконенавистнической идеологией фашизма. А как насчет нашей идеологии — кто возьмется признать ошибки в нашем демократическом образе жизни? Более того, политические доктрины фашизма поддерживает не горстка демонических личностей, поставивших целью разрушить мир. Нет, под знаменем фашизма сейчас маршируют сто пятьдесят миллионов людей. Множество людей в России осуществляют на практике еще одну философскую теорию. Практически все сводится к тому, что мы решили защищать наш образ жизни — хорош он или плох. Каким образом? Убивая тех, кто с нами не согласен.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука