Всматриваясь в пропасть

– Она плачет. Но мы все справимся с этим. Я могу остаться? С утра займусь разводом.

Марина не сразу заговорила, потому что на время просто онемела. Здесь и сейчас все не так: не по ее правилам, принципам, планам. Он не имел права причинять такую боль своей жене, не обсудив это с ней. Но он не хуже, чем Марина, знает, что она никогда бы на это не согласилась. Да, она против. Именно она на стороне их обоих: они должны оставаться свободными людьми, которые позволили себе не противиться своему выбору. Но они ничего не разрушают, не убивают других и не строят для себя клетку из остатков бывшей любви.

– Григор, – постаралась как можно мягче и убедительнее произнести Марина. – Твои жена и дочь так тебя боготворят, что простят даже это признание. Вернись к ним, попроси прощения, и они сами никогда не станут вмешиваться в твою жизнь. Давай вернемся к тому, что было, и оставим все, как есть.

– Ты заботишься о моей семье или о себе? – Григор смотрел на нее, как на палача.

– О себе, – честно ответила Марина. – О своей возможности видеть любимого человека, когда мне этого хочется. И знать, что он со мной в тот момент, когда ему не нужен никто другой. И нам обоим не надо рваться из-за ноющей совести и наших нарушенных обязательств. Я против агрессивных перемен и за покой и порядок для всех, насколько это возможно.

Что было потом… Григор умолял, стоял на коленях. Он плакал. И сказал даже такую невероятную вещь:

– Наша встреча – это судьба. Не только потому, что я увидел в тебе идеал всех своих желаний. Но я нужен тебе даже как врач: ведь у тебя «золотая кровь», рано или поздно что-то может случиться…

Ничего более ужасного нельзя и придумать: он все сказал Марине о ее возможной зависимости. И она что-то ответила, даже не запомнила, что именно. Она запальчиво отбивалась, как от нападения, порабощения. Но Григор вдруг резко встал, сразу осунувшийся, постаревший и решительный.

– Хорошо, – сказал он. – Я ухожу. Ты верно заметила: мои мне все простят. Но от тебя я ухожу совсем. Утешает сейчас лишь то, что никому не повезет рядом с тобой и твоим эгоизмом. Ты не способна на любовь, преданность, сочувствие. Мне это нужно наконец понять и пережить.

Марина даже пыталась его удержать, еще раз объяснить, как им было хорошо вместе именно потому, что они свободны. Григор оттолкнул ее с гневом и почти с презрением. Громко захлопнулась за ним дверь.

Утро Марина встретила в том же халате, за тем же столом, на котором стояла ополовиненная бутылка вина, а над ним по-прежнему висел запах окурков сигарет. Квартира не просто пустая, она мертвая, а на Марину из каждого угла смотрит ее судьба и, кажется, издевательски ухмыляется.

– Так ты же свободна, как ветер. Радуйся, пой и пляши. Или что-то не так?

Стелла и сыск

Стелле позвонил по домашнему телефону полковник Земцов и спросил:

– Серафима Ивановна, мы не могли бы с вами пообщаться?

– Приехать? – почти радостно переспросила Стелла. – Так я сейчас, задолбалась тут головой о стенки колотиться.

– Собственно, я за вашей дверью, – невозмутимо произнес Земцов. – Постановление суда мы нарушать не можем. Я, кстати, привез ваши ноутбук и айфон.

– Постойте там еще, – после паузы сказала Стелла. – Звонить положено за час.

– Так это только курьерам, – заметил Земцов. – А я мимо проезжал. Есть проблемы?

– А вы думали… Я сижу тут одна, в квартире жара, они еще топят. Я голая и ем жареную курицу. Мне надо умыться и одеться.

– В этом смысле. Конечно, постою. Не торопитесь. Рад, что у вас все в порядке.

Стелла впустила его через десять минут. Она была в полупрозрачном сине-черном пеньюаре с асимметричным подолом: с правой стороны до пола, левая нога открыта до бедра. Она успела густо подвести глаза, подмазать губы, и от нее пахло терпкими духами. Слава прошел прихожую и, мельком взглянув в открытую дверь кухни, связал запах духов с натюрмортом на столе: жареная курица ломтями на блюде, а рядом с ней бутылка водки, практически опустошенная. Что объяснимо, разумеется: дама в неволе и тоске по многим поводам.

– Убрать квартиру и пол помыть я не успела, пока вы за дверь торчали, уж извините. А одной мне это не надо.

Стелла провела гостя в жутко захламленную и на самом деле грязноватую гостиную, собрала с большого велюрового кресла малинового цвета какие-то тряпки и предложила ему сесть. Сама нетерпеливо схватила из его рук пакет с ноутбуком и айфоном, вытащила содержимое и страстно прижала айфон к губам.

– Мои вы родненькие! Вернулись из ментовского застенка. А я тут без вас чуть с ума не сошла, – произнесла Стелла с интонациями трагической актрисы.

– Неплохо, – отреагировал Земцов. – Как говорится, в этом что-то есть. У каждого свои сильные стороны. Я посмотрел пару ваших стримов. Впечатляет. Местами, конечно. Но количество ваших подписчиков сразило меня наповал. Постарался себе представить собирательный образ вашего фаната и… просто сломался. Собственно, разговор и об этом. Вы готовы ответить на несколько вопросов?