Вскормленные льдами

– Согласен, – подтвердил казанский инженер, – по уму, так и весь самолёт надо грузить и везти на материк. Тут тебе и система лонжеронов в наглядности, и механизация крыла…

– В общем, смысл понятен. А потому надо чапать к вертолёту и отзвониться капитану. Что он решит.

– А что решать? – сразу сообразил, во что это может вылиться, Шабанов. – Вертолом мы это не перетаскаем. Тут работы на недели две, всем скопом. Сюда по уму на обратном пути прийти ледоколом и всё по кусочку выгрести прямо на борт. Другое дело – как мы отыщем его, когда будем возвращаться?

Снова все разом замолчали, оценивая объём работ. Затем подал голос казанский инженер:

– Вадим Валерьевич, давайте мы с вами пойдём к вертолёту. Всё равно надо доложить капитану. А я вам пока свои соображения по дороге выскажу.

* * *

К «Милю» отправились втроём. Осечкин с Волковым остались махать лопатой, пытаясь проникнуть внутрь самолёта.

Топали, кряхтя, перешагивая через ледовые борозды и сугробы. Слушали, что им предлагает умная голова.

– На нашей «птичке» есть фотоэлемент – преобразователь-накопитель. Радиомаяк в импульсном режиме кушает мало и батарейки до полной деградации хватит надолго. Сигнал покроет не шибко, но за неимением гербовой… Через сколько примерно мы сможем вернуться сюда?

– Месяц максимум, – сопя, навскидку выдвинул Шпаковский, – да меньше, конечно! Мысль-то дельная. Но ты хотя бы пятьдесят на пятьдесят можешь гарантировать?

– И даже больше. Главное, чтобы панельку светобатареи снегом не засыпало. Но если её прилепить к нижней стороне крыла… Ведь оттепелей тут уже не ожидается? Налипаний при метелях? Тогда вообще идеал. Мне только если в аппарате ковыряться, то желательно в тепле. А то по холоду руки совсем корявые.

– Организуем, – поддержал энтузиазмом Шабанов, – тебе не все же крылья целиком в кабину тянуть? Мозги-голову снял и марш в условия. У нас и паяльник на борту имеется.

– Да особо ни к чему. Там всё на зажимах. И прихватил я кое-что из запаса.

К большой полынье

Арктика… ледяная шапка, белеющая на голубом шарике. Кажется, что она незыблемо умостилась на макушке планеты, а тем не менее постоянно подвержена давлению различных природных сил: ветрам, течениям, смене погоды, притяжениям соседних небесных тел.

Веками сохраняя глубоко под водой спрессованные, не побоюсь сказать, реликтовые ледяные отложения, ледяные массивы смыкаются, расходятся, смещаются к югу и снова возвращаются, гуляя туда-сюда к западу и к востоку. Суровой арктической зимой прирастая молодыми льдами, а в сезон скупого лета откалывая целые ледяные поля и столовые айсберги, уходящие в свой индивидуальный и массовый дрейф.

«Ямал» торил путь по краю одного из таких паковых монстров, прорезая его подбрюшье – не успевший растаять за короткое полярное лето остаточный однолетний лёд, ведя за собой вереницу кораблей и судов.

За неполных пять суток прошли всего двести пятьдесят миль.

До траверза Котельного примерно было столько же, но во льдах пошло некоторое послабление и вышло на денёк быстрее.

Далее немного «потоптались» у самих островов Анжу11.

Но нашли лазейку, пройдя впритирочку к припаю, и через двое суток выскочили в Восточно-Сибирское море. Наконец увидев впереди открытые воды Великой Сибирской полыньи.

* * *

– Всё мы правильно сделали! – наверное, уже раз в двадцатый заверял Шпаковский капитана.

Тема найденного самолёта, естественно, продолжала оставаться на устах, как и то – не сто́ило ли заморо́читься и сразу, как говорится, «не отходя от кассы», подсчитать прибытки. То есть, совершив пару-тройку рейсов «вертушкой», вывезти хоть что-то.

Всё же могло статься, что вернувшись примерно через месяц в этот район, поиск потерянного самолёта окажется весьма затруднительным.

Особенно некоторым из экипажа ледокола не давало покоя якобы перевозимое на борту ДБ-А золото12.

То, что этот секретный государственный груз не нашли при беглом осмотре, ещё ничего не значило. Естественно, никто и мысли не допускал, что выжившие после катастрофы и отправившиеся в сторону материка потащат не самый лёгкий металл с собой – в пешем переходе сквозь лютые морозы и льды вся ценность в пище и топливе. Золото в Арктике ничего не сто́ит – только лишний вес.

Сидели у капитана. Гоняли чай. Тянулось время. Неспешное движение ледокола сопровождалось лёгкими вздрагиваниями корпуса, уже привычными звуками, редко переходящими в действительно тяжёлую вибрацию.