Читаем Всюду жизнь полностью

— А, так вот вы как, Радий Викторович! — насмешливо протянул Пинегин. — Значит, хотите сухим из воды выйти, все на меня свалить? Нехорошо, товарищ прораб, стыдно! Вы ведь человек образованный, инженер… Нет, так не пойдет. Раз вместе фальшь допустили, вместе и отвечать будем. При вас, с вашего благословения все делали! И вы прилюдно, при всей бригаде говорили, что, мол, это не страшно, в плотине все смешается… И мы слушали вас. Как же: инженер, начальник смены…

— Почему же это безобразие проглядели вы, товарищ старший прораб? — жестко и резко спросил Правдухин Устьянцева. — Вы, который головой отвечает за технологию?

— Не для оправдания, а чтобы внести ясность, объясню, — ответил Устьянцев. — В ту неделю я был на плотине только днем, в ночную смену не оставался…

Тимофей Шурыгин не дал Устьянцеву договорить:

— Валериан Николаевич, да Устьянцев же тогда гриппом болел, с температурой тридцать девять ходил на работу! Я точно помню, я не раз прогонял его с плотины домой!

— Так. С Устьянцевым ясно. А что скажет заведующая геотехнической лабораторией? — обратился Правдухин к Марии Шурыгиной, круглое лицо которой сразу залила пунцовая краска.

— Наверное, при той интенсивной укладке мне надо было чаще брать пробы грунта… я просто не успевала…

Пинегин, жалостливо глядевший на Марию, недовольно крутнул головой и стал защищать Шурыгину:

— Товарищ начальник строительства! Не виновата Мария Тихоновна! Честнейший работник! Ее проверки мы боялись больше, чем вашей или главного инженера! Но не могла же Мария Тихоновна уследить за нами, когда мы сразу насыпали и укатывали слой грунта тройной толщины!

На лице Правдухина появилась натянутая, сконфуженная улыбка, он насмешливо кивнул Кузьмищеву:

— Вот и до нас очередь дошла, Николай Павлович… Нам с тобой этот урок надо учесть… Я понимаю, что у тебя, как и у меня, десятки объектов на разных площадках. Но видно, нам надо было чаще на плотине бывать, да и на карьер не раз съездить. Придется нам с тобой быстрее вертеться. И повысить требовательность к руководителям…

Правдухин обратился к Кипарисову:

— Ну так как, Радий Викторович? Нужны еще свидетели и доказательства?

— Нет. Как говорят юристы, необходимые и достаточные доказательства имеются.

— А самое неопровержимое доказательство — размыв плотины! — подчеркнул Устьянцев.

— Кстати, Николай Павлович, — наклонился Правдухин к Кузьмищеву. — Считаю необходимым произвести шурфование экрана по всей длине плотины. Мы не гарантированы, что и в других местах не уложен замороженный суглинок. Если обнаружим, его надо оттаить паровыми иглами, переработать и экран уплотнить.

Правдухин откинулся в кресле и испытующе посмотрел на Кипарисова:

— Последний вопрос. Чисто психологического, морального плана. Почему вы, инженер, нарушили технологию, зная, что это может вызвать катастрофу?

— Не дано смертному человеку предвидеть все последствия своих поступков! — с пафосом произнес Кипарисов. — Только боги все знают наперед!

Федор с неприязнью слушал его: даже в таком отчаянном положении тот не мог быть искренним и серьезным, все кривлялся, говорил выспренне и велеречиво. Легкомысленная бравада Кипарисова казалась Устьянцеву необъяснимой, притворной. Наверное, шутовство лишь маска, способ скрыть что-то в себе. Но что именно — Федор не знал.

— В переводе на общепонятый язык это означает: рассчитывал, что его преступление не раскроется, — сказал он.

— От должности я вас отстраняю, Кипарисов. И назначаю расследование. Никуда не отлучайтесь. Идите! — поднялся Правдухин.

Провожаемый недоуменными, осуждающими взглядами, Кипарисов пошел к двери, с деланно-веселым смехом напевая:

— Жил-был у бабушки серенький козлик…

2

Через несколько часов о том, что произошло в кабинете Правдухина, знала вся стройка.

Вечером Катя Осинина, возвращаясь с покупками из магазина домой, встретила на улице Кипарисова. Тот подошел к ней и по обыкновению начал было любезничать, острить, но Катя перебила его:

— Это правда, что вы укладывали замороженный грунт в плотину?

Кипарисов сразу смешался, вид у него стал побитый, жалкий.

— Уже и вам это известно… Да, к сожалению, в нашем дружном коллективе нашлись трусливые душонки — правда, тут сыграли роль и родственные чувства — и выдали меня на растерзание начальству!

— Но это же преступление, подлость! Вы мстили Устьянцеву, я знаю, вы его ненавидите. За то, что он честный, талантливый.

— Да, вы можете радоваться: он чист, как непорочная дева Мария, и его чело увито лавровым венком гениального инженера! — Кипарисов иронически обвел рукой вокруг головы.

— И вы еще издеваетесь! Ни совести, ни чести… Подлецы! Старайтесь сохранить и в подлости осанку благородства! — Катя посторонилась, чтобы уйти от Кипарисова, но тот преградил ей дорогу и протестующе поднял руку.

— Но, но! Это уж слишком! Какие все чистенькие! Ангелочки! Один Кипарисов негодяй! Ну, нет, я тоже могу цитировать Пушкина: если уж до петли дело дошло, как говорил монах Варлаам, я все скажу: у вашего дорогого Котика тоже рыльце в пушку!

— Объясните, что это значит! Иначе я вас ударю как низкого клеветника!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза