Всюду жизнь

Нахлынули, тяжело заворочались мысли о десятках требующих его решения вопросах, всяких срочных и неотложных делах. Правдухин усмехнулся: за все десятилетия своей работы он не помнит дня, когда бы не висели над ним тучей и не давили его эти проклятые нерешенные вопросы и когда бы он чувствовал себя совершенно свободным от служебных дел. Видно, такова уж судьба руководителя…

Надо было идти на плотину, но в ногах и во всем теле он чувствовал такую тяжкую, непреодолимую усталость, что, казалось, уже не был в состоянии двинуться с места.

Услышал шум подъехавшего к размыву самосвала, раздраженные голоса людей и тут же одолел охватившее его расслабление, поднялся, сразу ощутив тяжесть своего грузного, уставшего тела, и вышел из штаба.

Первое, что он увидел, был груженный щебнем самосвал, медленно, буксуя в грязи, пятившийся задом к краю плотины. Вдруг машина заскользила облепленными глиной колесами, не удержалась на плотине, съехала по откосу и опрокинулась на бок. Это произошло на глазах работавших на плотине людей, но они ничего не могли сделать. Правдухин велел притащить длинную толстую доску, по ней спустились к машине рабочие, открыли кабину и вытащили водителя — им оказался Алексей Устьянцев. Он был жив, только разбил голову, когда падала машина, и по лицу его текла кровь. Рабочие хотели отнести его в медпункт, но он яростно растолкал их:

— Пустите меня! Руки-ноги целы! А кровь — это кожу содрало!

Он подбежал к стоявшему на плотине бульдозеру, подогнал к машине, зацепил тросом и вытащил ее наверх.

Алексея снова хотели отвести в медпункт, но он упрямо не уходил с плотины:

— Я должен дождаться брата!

Скоро Федор вернулся с бетонного завода. Выскочив из кабины, он увидел окруженного людьми брата со следами крови на лице и схватил его за плечи:

— Алеша, что с тобой?

— Ерунда! Кожу поцарапало! Машину я вытащил, — Алексей указал на искореженный самосвал. — Мне надо с тобой поговорить. Только без людей.

Федор отвел брата в сторону:

— Теперь рассказывай, как же ты свалился.

— Об этом потом! Скажи, Федя, отчего произошла авария на плотине?

— В экран попал мороженый грунт. Не понимаю только, как он мог оказаться в экране?

— Не понимаешь? Так я тебе скажу. Я аварию сделал на плотине! Я мороженый грунт возил! И вся наша смена! — Алексей схватился за голову руками и заплакал. — Сволочь я, Федя! Самая последняя сволочь, вот кто я! Лучше бы мне с машиной в воду свалиться — и на дно!

— Как же это допустил начальник смены? — поразился Федор. — Почему же ты молчал?

Немного успокоившись, Алексей рассказал, что в конце марта, когда стояли сильные морозы и работа шла медленно, заработки упали, Кипарисов собрал смену и сказал, что кровь из носу, а квартальный план надо выполнить, чтобы получить премию, и стал подгонять рабочих: надо поднять темпы, больше кубов класть, поторапливаться на укладке. Он ездил на карьер, ругал экскаваторщиков, что они ему план срывают, требовал грузить машины быстрее. Их смена в ту последнюю неделю марта была ночная, но Алексей заметил, что в его машину грузят много комьев промороженного грунта, и сказал об этом Кипарисову, но тот ответил, что это не имеет значения: в экране мороженый грунт смешается с оттаявшим, утрамбуется и все будет в порядке. В тот же день к нему подошел бригадир Митрофан Пинегин и сказал, что не его, Алешки, ума дело читать наставления прорабу, его дело быстрее возить, что грузят, и не подводить бригадников, если хочет в бригаде работать. Алексей тогда боялся, что его во второй раз уволят со стройки, и никому не сказал о мороженом грунте, и бригада возила его несколько ночей и укладывала как раз в том месте, где размыло плотину. Одна их смена выполнила тогда квартальный план и получила премию.

К удивлению Алексея, Федор не стал его ругать, а обрадованно затормошил:

— Спасибо тебе, Лешенька! Ты не представляешь, как ты всем помог!

Алексей обиженно и недоуменно посмотрел на брата:

— Ты смеешься… «Помог»… За что спасибо-то?.. Нет, я подам заявление, чтобы меня из комсомола исключили.

— Да как же ты не понимаешь: значит, мы делали все правильно, и причина аварии не наша технология, а ее нарушение! Это меняет все дело! Ты спас нашу плотину — вот что ты сделал!

— Лучше бы не надо было ее спасать…

Федор снова стал серьезным. Он сказал, что теперь надо сделать все по-умному, чтобы разобраться в этом деле, поэтому Алексей никому не должен даже заикаться об их разговоре. Он отвел Алексея в медпункт, где брата осмотрел и перевязал дежурный врач, — раны и вправду оказались поверхностными.

3

Федор вернулся на плотину в тот момент, когда место размыва было завалено щебенкой вровень с гребнем. Фильтрационный поток ослабел, вода мирными ручейками стекала по низовому откосу.

Упорная призма плотины восстановлена, главное дело сделано. Теперь надо обеспечить водонепроницаемость плотины, уложить размытый участок экрана.