Читаем Всё, что у меня есть полностью

Душевные страдания отняли у меня практически все силы. Две недели я ходила на работу словно в полусне, а потом наступил летний отпуск, и стало еще хуже. Все вокруг меня казалось каким-то бессмысленным, однообразным, нарочито банальным, в то же время я понимала, что это все, что у меня есть на сегодняшний день. Но хуже всего было то, что все это стало мне необходимо — люди и то, что меня окружало, и теперь даже больше, чем раньше. И стряпня Толлефа, и невнятное бормотание Нины, и свежая выпечка, и холодное белое вино, и плакат с рекламой нового фильма. Торунн заваривала мне чай разных сортов, была предупредительна и ненавязчива в своей заботе. Она варила овсяный суп и утверждала, что он очень легкий и незаменимый, когда есть совершенно не хочется, а силы нужны. По ночам я ворочалась в постели без сна, потому что все в моей жизни потеряло смысл и казалось, что уже ничего и никогда не сможет доставить мне радость.

— Я так понимаю, что это была самая большая любовь в твоей жизни. — Слова Торунн прозвучали как утверждение, и когда она сказала это, я пришла в отчаяние, но в то же время эту мысль необходимо было произнести вслух, чтобы я могла продолжать жить.

Иногда к нам ненадолго забегала Кайса с плиткой шоколада, виноградом или бутылкой вина, словно приходила навестить больного, и сидела с нами на веранде у входа. Однажды она привела с собой Сигурда, ему исполнилось полтора года, и он только и делал, что карабкался по лестницам.

Кайса объявила, что снова беременна. Мне было тридцать пять, и я ощущала себя уже пожилой дамой, эдакой старой девой, которая смирилась с тем, что в ее жизни ничего не происходит, амбиции так и остались нереализованными, и это чувство не казалось таким уж отвратительным. Никаких требований или ожиданий, я оказалась неинтересна самой себе. Я считала, что заслужила это, что все было логично и закономерно. Я принимала это безропотно, но без надрыва и считала что у меня достаточно сил, чтобы радоваться счастью Кайсы и Толлефа.

Вскоре я уже спокойно спала по ночам. Мысли о Руаре причиняли все меньше и меньше боли. Я делала короткие вылазки в город, смотрела, как молодые люди устраивают пикники и пьют пиво в парках. Я сидела на кухне и наблюдала за Торунн, когда она стояла перед большими окнами в комнате, которая одновременно служила гостиной и мастерской, и рисовала короткими штрихами угольным карандашом — шух-шух-шух — и так все летние дни напролет.

В августе я уже пила с Ниной вино на веранде, чувствовала себя слабой, но выздоравливающей, мне казалось, что я выбралась из тоннеля на другую сторону, туда, где лучше. На лице Нины иногда появлялось выражение стыда за то, кем она стала, словно она меня подвела, и облегчение оттого, что у нее не такая нестабильная, бесцельная жизнь, как у меня. Она говорила о том, как утомительна ее жизнь, что она с ума сходит от обилия дел, и все это с такой энергией и уверенностью в себе и своем месте в жизни, которые позволяли ей не только смотреть на меня свысока, но еще и восхищаться и немного завидовать:

— Как здесь уютно! Торунн действительно замечательная. Господи, вот бы мне такую свободу! Иногда меня гнетет мысль о том, что у меня за всю жизнь больше не будет интимных отношений ни с кем, кроме Трулса… Мне так хочется выходить с тобой куда-нибудь почаще и пить вино сколько влезет. Моя жизнь — это только дети и домашнее хозяйство.

Это может показаться странным, но меня тоже переполняла энергия, — не такая, как у Нины, но у меня было все в порядке. Все хорошо. Я могла бы завидовать Нине, но на самом деле не делаю этого, я хочу спокойствия, хочу быть одна.

Или мы с Ниной просто хотим быть похожими, мы не выносим различий между нами. Мы дружим уже пятнадцать лет, мы беспокоимся друг о друге, нуждаемся друг в друге и привыкли хотеть одного и того же.

Торунн рассказала мне, что ее дочь практически не желает иметь с ней ничего общего. Это началось, когда она была подростком, теперь ей двадцать восемь, и она отстранилась от матери, не объяснив, от чего именно она отстраняется. Единственное, что сказала Торунн, — что дочь прожила дома слишком долго. Однажды я виделась с ней, она пришла забрать почту. Торунн сказала мне: «Она попросила меня пересылать ей все, но я считаю, пусть приходит и забирает сама».

Я видела конверты — они лежали на столике неделями, и еще несколько пришло недавно: письмо о погашении образовательного кредита, счет за электроэнергию и еще одно с напечатанным адресом — из шведского посольства. Когда пришла дочь Торунн Юни, я была поражена, насколько она похожа на мать. Широкая юбка ниже колена, длинные волосы, прямой пробор. Она стояла у входной двери и не хотела проходить в квартиру. Через открытую дверь я слышала, как она сказала, что у нее встреча и нет времени. И потом дверь за ней захлопнулась, вошла Торунн, поставила чайник и спросила, не хочу ли я чаю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Поляндрия No Age

Отель «Тишина»
Отель «Тишина»

Йонас Эбенезер — совершенно обычный человек. Дожив до средних лет, он узнает, что его любимая дочь — от другого мужчины. Йонас опустошен и думает покончить с собой. Прихватив сумку с инструментами, он отправляется в истерзанную войной страну, где и хочет поставить точку.Так начинается своеобразная одиссея — умирание человека и путь к восстановлению. Мы все на этой Земле одинокие скитальцы. Нас снедает печаль, и для каждого своя мера безысходности. Но вместо того, чтобы просверливать дыры для крюка или безжалостно уничтожать другого, можно предложить заботу и помощь. Нам важно вспомнить, что мы значим друг для друга и что мы одной плоти, у нас единая жизнь.Аудур Ава Олафсдоттир сказала в интервью, что она пишет в темноту мира и каждая ее книга — это зажженный свет, который борется с этим мраком.

Auður Ava Ólafsdóttir , Аудур Ава Олафсдоттир

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Внутренняя война
Внутренняя война

Пакс Монье, неудачливый актер, уже было распрощался с мечтами о славе, но внезапный звонок агента все изменил. Известный режиссер хочет снять его в своей новой картине, но для этого с ним нужно немедленно встретиться. Впопыхах надевая пиджак, герой слышит звуки борьбы в квартире наверху, но убеждает себя, что ничего страшного не происходит. Вернувшись домой, он узнает, что его сосед, девятнадцатилетний студент Алексис, был жестоко избит. Нападение оборачивается необратимыми последствиями для здоровья молодого человека, а Пакс попадает в психологическую ловушку, пытаясь жить дальше, несмотря на угрызения совести. Малодушие, невозможность справиться со своими чувствами, неожиданные повороты судьбы и предательство — центральные темы романа, герои которого — обычные люди, такие же, как мы с вами.

Валери Тонг Куонг

Современная русская и зарубежная проза
Особое мясо
Особое мясо

Внезапное появление смертоносного вируса, поражающего животных, стремительно меняет облик мира. Все они — от домашних питомцев до диких зверей — подлежат немедленному уничтожению с целью нераспространения заразы. Употреблять их мясо в пищу категорически запрещено.В этой чрезвычайной ситуации, грозящей массовым голодом, правительства разных стран приходят к радикальному решению: легализовать разведение, размножение, убой и переработку человеческой плоти. Узаконенный каннибализм разделает общество на две группы: тех, кто ест, и тех, кого съедят.— Роман вселяет ужас, но при этом он завораживающе провокационен (в духе Оруэлла): в нем показано, как далеко может зайти общество в искажении закона и моральных основ. — Taylor Antrim, Vuogue

Агустина Бастеррика

Фантастика / Социально-психологическая фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги