Всё, что у меня есть

В ушах звучала музыка, и, наблюдая за этой сценой, я ощутила прилив огромного счастья и глубокого горя, неотделимых друг от друга, из всех существующих на свете чувств оно оказалось самым сильным — ощущение жизни, в которой я не участвовала, но за которой мне довелось наблюдать. Жажда, непреодолимое стремление все изменить, желание освободиться от всего, но я не чувствовала в себе сил применить это к своей жизни, потому что все, что выводило меня из себя, было банально и бессмысленно. Ничего из этого я на самом деле не хотела. Потом возник вопрос: а чего, собственно говоря, я хочу? Я не представляла себе, как стать счастливой, как выстроить жизнь своей мечты, я чувствовала, что упустила в своей жизни что-то очень важное, что у меня были возможности испытать более сильные чувства, чем те, что мне выпали.

Королева драмы

Июнь 2012

Мне пятьдесят два. В зеркале, висящем над прилавком с овощами и фруктами в магазинчике повседневных товаров, я вижу мамино отражение — она склонилась над грудой зеленого и красного перца. Сколько всего в этом лице! Излишнее внимание к незначительным деталям, вялая радость от покупки продуктов — бульонные кубики и творог. Замешательство — мир проносится мимо, а она этого не понимает, дочери выросли и стали мудрее нее. Боль сожаления о том, что она не получила или потеряла, по несбывшемуся. Не без удовольствия от собственных страданий.

Небо распахнутое, белесое, дует ветер, пакеты тяжелые, трамвай грохочет мимо припаркованных автомобилей. Сегодня после недели, проведенной у Гейра, приезжает Майкен. Уже два дня нет вестей от Терье.

Майкен требует от меня гибкости, и это никак не сочетается с непредсказуемостью Терье. Я кладу в тележку фарш и сметану. Майкен все еще любит тако, хлопья «Чоко-попс», шоколадную пасту из фундука и нуги, хотя она уже являлась домой пьяной и я обнаружила у нее в кармане презерватив. Майкен уже летала на самолете одна, ищет работу на лето, сама записывается к врачу и парикмахеру, но все еще просит меня или Гейра дать ей денег на мелкие расходы. Когда она сидит на стуле в кухне, слегка подкрашенная, и что-то тренькает в ее телефоне, на ее лице появляется загадочное выражение: мечтания о будущем и сексуальность; настоящая жизнь наконец распахивает перед ней двери — под маской безмятежности. На столе блюдце, на нем хлебцы с сырным спредом и огурцом.

Терье любит хорошее вино и еще — когда Майкен нет дома.

— Но ведь это же нормально, — заявила я Гейру, когда рассказывала ему о презервативах. — Мы же хотим, чтобы она была осторожной. Хотя это неприятная мысль.

— Да, я пытаюсь с ней свыкнуться, — ответил Гейр.

Однажды я рассказала ему, что мне самой было шестнадцать, когда случился мой первый сексуальный опыт. В представлении Гейра моим первым мужчиной был Гуннар, Като из истории своей жизни я стерла. А самому Гейру было девятнадцать, когда он попробовал. «Поздно созрел», — усмехнулся он.

— У тебя с кем-то что-то было? — спросила я Майкен. Она прищелкнула языком и закатила глаза. Это было накануне 17 мая, и она примеряла перед зеркалом короткую, даже чересчур короткую, юбку.

— Ты еще такая юная, — сказала я. — Но главное, ты никогда не должна делать того, чего не хочешь.

Она снова щелкнула языком и попросила меня замолчать. Отвернулась, крепко зажмурив глаза и сжав губы, кокетливая, игривая, или на самом деле мои слова доставили ей неприятные ощущения или причинили боль.

— Замолчи, ради бога, пожалуйста, сейчас же.

— Но я ведь могу дать тебе совет?

— Я просто прошу тебя замолчать.

Я хочу убедить Майкен в том, что она может прийти ко мне с чем угодно. Я несла какую-то ерунду, банальности, хотела, чтобы она поняла, что я всегда готова выслушать ее, прийти на помощь и что она может рассказать мне обо всем. Я употребила слово «скала», и Майкен тут уже перестала стыдиться и стесняться, она резко обернулась, разъяренная и задетая за живое, и, сверкая глазами, выпалила: «Скала? Ты уже давно не можешь вообще никого поддержать и защитить, что же в тебе такого сильного и крепкого?»

В половине шестого от Терье все еще нет известий, я пишу ему сообщение и спрашиваю, сможем ли мы вечером встретиться где-нибудь в городе и выпить по бокалу вина. Балконная дверь приоткрыта, на улице прохладно. Я заглядываю в комнату Майкен, она лежит в гамаке и смотрит телевизор, кругом беспорядок, вещи разбросаны по полу, две порожние бутылки из-под лимонада, пустой стакан от молочно-шоколадного коктейля рядом с голубой коробочкой с тампонами на подоконнике.

Помню, как я выкручивала крепления этого гамака из потолка, когда уезжала из дома Тронда Хенрика. Мне было необходимо подтвердить серьезность своих намерений конкретными действиями.

— А я думал, мы покупали его для обеих девочек, — сказал тогда Тронд Хенрик.

— Ты хочешь оставить его себе? — спросила я.