Всё, чего я не помню

Самуэль приближался ко входу в офис. Там была какая-то движуха. Охранники обычно стоят внутри и наблюдают за людьми, которые берут талончики электронной очереди, но теперь они вышли на парковку. Молодая женщина пыталась сдержать пожилую даму. На пожилой даме был хиджаб, она грозила кулаком и что-то кричала по-арабски. Молодая женщина переводила на шведский. Самуэль прошел мимо. Он слышал их голоса. Они кричали, что это скандал, нежелание принять другое мнение, стыд и позор. Они пойдут в СМИ, у этого будут последствия, серьезные последствия. Женщина-охранник махала рукой, словно отгоняла назойливую осу. У другого охранника был такой вид, будто у него болит зуб.

– И это вы называете демократией? – кричали женщины.

Самуэль посмотрел на женщину помоложе. Остановился. Решил, что она красивая. Или, говоря словами Самуэля тем же вечером:

– То есть, чувак, братан – я даже не могу сидеть спокойно, когда думаю о ней. Клянусь, она не красавица, а самая мягкая кошечка, Бейонсе на максималках, речь о Джанет Джексон до пластических операций, о девчонке из фильма «Мачо и ботан», о старшей сестре из «Шоу Косби»[12], о Хилари из «Принца из Беверли-Хиллз»[13], но с мозгами, она такая офигенная, что я чуть не СДОХ – увидел ее и почти растаял, сечешь, о чем я, я хотел подойти к ней и целовать ее туфли, серьезно, что там Бигги поет в той песне? Она была так красива, что я был готов отсосать у ее отца, врубаешься?

Я чувствовал себя странно, меня как будто подташнивало, думаю, все дело в истории Самуэля об игле в тайской еде.

– И что ты сделал? – спросил я.

– Я. Ну. Сначала прошел мимо и вошел в офис. Потом развернулся и вышел. Подошел к ним, поздоровался на арабском и спросил, что случилось.

* * *

Нихад продолжала рассказывать. Позавчера парень, который назвался Биллом, пришел к ней без предупреждения, просто вдруг оказался там, в машине около ее дома, позвонил ей на мобильный и спросил, можно ли ему подняться.

Полицейский: То есть она дала ему номер телефона?

Я: Он спрашивает, давали ли вы ему номер телефона.

Она: Да.

Я: Да.

Когда она сказала, что подниматься не стоит, он вышел из машины и все равно поднялся.

– Он стоял на лестнице, с тюльпанами двух разных цветов, не хотел уходить, от него пахло так, словно он выпил, я спросила, как он поедет домой, а он ответил, что не поедет. В конце концов я его впустила, не знала, что мне делать, он говорил громко, я не хотела, чтобы услышали соседи, он вошел, не снимая обуви, обошел квартиру, в которую меня пустили пожить на время, вел себя так, словно сам там живет, сел на диван, положил ноги на стол, спросил, есть ли в доме еда, я сказала, чтобы он ушел, он отказался, я соврала, что ко мне должны прийти, он сказал, что я ему изменяю, жду другого мужчину, он начал ругаться, спросил, черный ли мужчина должен прийти, повторил это несколько раз, «черный мужик будет трахать тебя своим черным членом, ты этого хочешь, чтобы тебя трахали черным членом», и когда он говорил все это, я заметила, что он сам себя трогает, он сидел в моей чужой квартире, на моем чужом диване и трогал себя, и тогда я побежала на кухню и схватила сковородку, не знаю, почему не взяла нож, сказала, что он должен уйти, иначе я позвоню бывшему мужу, и тогда он сказал: «Давай, звони этому черножопому, что он, по-твоему, сможет сделать, что, по-твоему, с ним будет, если я заявлю на него за угрозу насилием? Что, по-твоему, будет, если я скажу, что он пришел и избил меня?» Говоря это, он что-то достал из кармана куртки, сначала мне показалось, что это золотое кольцо, на секунду я подумала, что он сделает мне предложение, опустится на одно колено, расплывется в улыбке и скажет, что все это лишь шутка. Но оказалось, это не кольцо, а кастет, он надел его и ударил себя в бровь, все это было так странно, я просто стояла со сковородкой в руке, а он сидел в куртке на диване, бровь кровоточила, кровь текла в глаз, в рот, он улыбнулся, увидев, как я испугалась, и спросил, что я буду делать теперь, когда уже покалечила его, теперь, когда доказано, что я психически нестабильна. «Что, по-твоему, скажет суд о шансах остаться здесь, если выяснится, что ты бьешь порядочных людей без причины?» Он все еще улыбался, зубы красные, кровь капала на диван, я опустила сковородку. Сначала я не сопротивлялась, он понес меня на кровать, я позволила ему сделать это, не чувствовала собственного тела, он раздел меня и вошел в меня, было тяжело, все горело, я смотрела в сторону, вон там окно, разные предметы интерьера, шторы, которые я купила только потому, что сыну понравился узор с деревьями.

Голос полицейского: Ее сыну?

Я: У вас есть дети?

Она: Сын. Но он живет с моим мужем. Там ему будет лучше.

* * *

Самуэль записал номер дела женщины, пошел в офис и нашел ее дело в компьютере. Через несколько минут вернулся на парковку.

– Думаю, проблема в зарплате. В заявлении написано, что она зарабатывает всего тринадцать тысяч. – Но ей помогала я, – сказала Лайде, не дождавшись ответа своего клиента. – Нам сообщили, что тринадцать тысяч – это минимум?