Всякая плоть – трава

За полквартала от дома я услыхал постукивание. Оно как будто приближалось, а вскоре я различил какой-то белый ореол, который словно бы подскакивал в такт этому мерному стуку. Я остановился и смотрел, не понимая, а постукиванье и вздрагивающий белый круг все приближались. Еще минута – и я понял: навстречу, в ореоле снежно-белых волос, шла миссис Тайлер, опираясь на неизменную палку.

– Добрый вечер, миссис Тайлер, – сказал я как мог тихо и ласково, чтоб не испугать старуху.

Она остановилась, повернулась ко мне.

– Это Брэдшоу, да? Я плохо вижу, но я узнала тебя по голосу.

– Да, это я. Поздно вы гуляете, миссис Тайлер.

– Я шла к тебе, да только прошла мимо твоего дома. Забывчива стала, вот и прошла мимо. А потом вспомнила и повернула обратно.

– Что я могу для вас сделать?

– Так ведь все говорят, ты видел Таппера. Даже погостил у него.

– Это верно, – признался я.

Меня даже в пот бросило, я со страхом ждал следующего вопроса.

Она придвинулась ближе, закинула голову, всмотрелась мне в лицо.

– А правда, что у него там хорошая служба?

– Да, – сказал я, – очень хорошая.

– И начальство ему доверяет?

– Да, так я понял. Я бы сказал, ему доверен немаловажный пост.

– Он что-нибудь говорил обо мне?

– Да, – солгал я. – Он про вас спрашивал. Сказал, что все хотел вам написать, да уж очень занят.

– Бедный мальчик, он всегда был не мастер писать. А выглядит он хорошо?

– Очень хорошо.

– Я понимаю, он на дипломатической службе. Кто бы подумал, что он станет дипломатом. По совести сказать, неспокойно мне за него было. И понапрасну беспокоилась, глупая старуха, – ведь правда?

– Да, конечно, – сказал я. – Он вполне преуспевает.

– А когда он собирается домой, не говорил?

– Пока не собирается. По-видимому, он очень занят.

– Ну что ж, – весело сказала миссис Тайлер, – теперь мне незачем его искать. Можно и отдохнуть. Не надо выбегать каждый час на улицу смотреть, не идет ли он.

Она повернулась и пошла было прочь.

– Миссис Тайлер, – сказал я, – позвольте, я вас провожу. Становится темно.

– Да что ты! – возразила она. – Зачем меня провожать? Я ничего не боюсь. Раз я знаю, что Таппер жив и здоров и хорошо устроился, мне теперь ничего не страшно.

Я стоял и смотрел ей вслед, белый ореол ее волос мелькал в темноте, постукивала палка; длинной, извилистой тропой брела она в мире своих грез.

Что ж, так лучше. Хорошо, что она может из грубой реальности создать для себя что-то причудливое и отрадное.

Я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом и стук палки не заглох в отдалении, потом повернулся и пошел в город.

В торговом квартале горели фонари, но огни в магазинах уже погасли – тревожный знак, ведь обычно почти все они торгуют до девяти. А сейчас даже «Веселая берлога» и кинотеатр – и те закрыты.

В муниципалитете горел свет, у входа слонялись несколько человек. Видно, прием больных подходил к концу. Любопытно, что думает обо всем этом доктор Фабиан. Уж наверно, старика возмущает и ужасает такое неслыханное врачевание, хоть оно его же первого исцелило.

Поглядел я, поглядел, засунул руки глубоко в карманы и поплелся по улице, сам не зная, куда и зачем. Что делать, куда девать себя в такой вот вечер? Сидеть дома, уставясь на мерцающий экран телевизора? Уединиться с бутылкой и медленно, но верно напиваться? Отыскать приятеля или соседа, охочего до пустопорожних разговоров, и судить и рядить с ним все о том же, толочь воду в ступе? Или просто забиться в угол потемнее и покорно ждать, что будет дальше?

Я добрел до перекрестка; на улице, что уходила вправо, горел на тротуаре яркий прямоугольник: из какой-то витрины падал свет. Что за притча? А, понятно: это редакция нашей «Трибюн», должно быть, там сидит Джо Эванс и разговаривает по телефону; наверно, ему звонят из «Ассошиэйтед Пресс» или из «Нью-Йорк таймс» и других газет и требуют самых наиновейших новостей. У Джо сейчас хлопот по горло, мешать ему не надо, но, может, он не будет против, если я на минутку загляну.

Джо Эванс и впрямь говорил по телефону, он сгорбился за письменным столом, прижимая трубку к уху. Закрывая за собою дверь, я легонько стукнул ею. Эванс поднял голову и увидел меня.

– Одну минуту, – сказал он в трубку и протянул ее мне.

– Джо, что стряслось? – спросил я.

Потому что явно что-то стряслось. Лицо у Джо было ошеломленное, он уставился на меня расширенными, невидящими глазами. На лбу проступали капельки пота и скатывались до бровей.

– Это Элф, – еле выговорил он непослушными губами.

– Элф, – сказал я в трубку, все еще не сводя глаз с Джо.

Лицо у Джо такое, словно его только что ударили по голове чем-то большим и очень тяжелым.

– Брэд! – закричал Элф. – Брэд, это ты?

– Ну да, я.

– Где ж ты был? Я столько времени тебя разыскиваю. Звонил по телефону – никто не подходит…

– А что случилось, Элф? Ты, главное, не волнуйся.

– Ладно, постараюсь не волноваться. Постараюсь поспокойнее.

Очень мне не понравился его тон. Сразу слышно – человек здорово напуган и пытается подавить страх.

– Ну, рассказывай, – поторопил я.