Всеволод Бобров

Ответной реакцией стало искреннее возмущение приезжей красотки. И в самом деле, заявлять подобное с порога иначе как нахальством не назовёшь. Тем более что в Киеве у неё была семья — муж и дочка двух с половиной лет. Но судя по всему, какая-то искра попала туда, куда назначалась...

Дело было 9 мая. Вместе с подругой Елена впервые приехала в Москву. Встретить их должен был приятель сестры молодой лётчик-полковник Григорий Скориков (будущий маршал авиации). Он и встретил — прямо у трапа. Только уже в генеральской форме.

Через короткое время две молодые киевлянки и два бравых генерала оказались в доме на Соколе, где дверь им открыл радушный хозяин в белой нейлоновой рубашке — писк моды того времени. Тогда и прозвучала та самая сакраментальная фраза...

Стол был накрыт, компания приступила к трапезе. Поинтересовавшись у одного из спутников, в чьей квартире они находятся, Елена услышала ничего ей не говорящую фамилию «Бобров». Следующий вопрос она адресовала тому самому нахалу, который огорошил её с порога: «Скажите, а кто такой Бобров?» Тот усмехнулся: «Да как объяснить... Футболист, хоккеист».

Интерес был потерян. Вновь он возник, когда компания отправилась в Сокольники. Когда они шли через парк, молодая особа заметила, что на них оглядываются. И в самом деле, шествуют два генерала-красавца, рядом две девицы в соку. Но, прислушавшись, Елена поняла, что дело вовсе не в них. Разобрала шёпот: «Бобёр, Бобёр...»

В скором времени она со старшей сестрой вновь приехала в Москву. Остановились в маленькой гостинице при украинском постпредстве. И здесь нежданно появился тот самый Бобров, да ещё с огромным букетом цветов. Вместе с ним был статный брюнет — Юрий Нырков. На «Волге» редкой расцветки — цвета слоновой кости верх и бордовая нижняя часть — Бобров повёз их в шашлычную на Ленинградском проспекте, прозванную народом «антисоветская», поскольку напротив находилась гостиница «Советская». Там компанию уже ждали. Представляя директору дам, Бобров вновь позволил себе вольность: «Пал Соломоныч, это моя невеста!»

А затем состоялась встреча уже в Киеве, куда Бобров явился якобы по делам спортивным, но истинная цель была иной — предложить молодой киевлянке руку и сердце и убедить её сменить место жительства. Получилось.

Прожили пять лет, не расписываясь, пока не родился сын Миша. Долгожданный продолжатель рода у Всеволода Михайловича появился на свет в 1969-м.

Увидев Всеволода Михайловича во дворе дома с грудным ребёнком на руках, случайные прохожие заулыбались: «Смотри, Бобёр уже дедушка!» Тот с гордым видом объявил: «Отец я!»

Жизнь распорядилась так, что породнились две хоккейные семьи. Приёмная дочь Всеволода Боброва Светлана вышла замуж за сына Вениамина Александрова Игоря. Прожили они лет десять, а потом Светлана Александровна с маленьким сыном Стасом и новым избранником уехала в Америку (потом они перебрались в канадский Торонто).

Станислав Александров стал хоккеистом, пробовал себя на серьёзном уровне, но рано завершил карьеру из-за травмы. Он вернулся в Россию и ныне работает в хоккейном клубе ЦСКА.

А другой внук Боброва — Всеволод — семейной традиции изменил: всерьёз спортом не занимался. Но трудился младший Всеволод Михайлович Бобров, будучи студентом МГУ, также в сфере спорта — в Российском футбольном союзе.

Оба внука очень привязаны к бабушке, Елене Николаевне. Видят в ней близкого человека, корень рода, лучшего советчика. И она в парнях души не чает. Отдаёт своё душевное тепло им в равной мере, хотя Сева вырос на глазах, а Стас — на дальних берегах.

Всё было бы хорошо, вот только, увы, нет на свете сына Всеволода Михайловича Михаила Боброва. Трагически погиб в 28 лет...

Елена Николаевна Боброва рассказывала: «Случилось это в пяти километрах от дачи. Решил он съездить в хозяйственный магазин. В этот день его “мерседес” должны были пригнать из ремонта, а дурацкий мотоцикл забрать. Этот японский мотоцикл не его был, чужой.

В область плотный поток, суббота. Какой-то парень, три месяца как за рулём, пошёл на обгон — а Миша навстречу. Тому уже деваться некуда. Миша хотел уйти, но не смог, его зацепило...

Отрубило кусок голени. Не вышел из болевого шока...

Помчалась туда. Только увидела, как его забирают, сын был без сознания. Успела его поцеловать...

Не знаю, что за сила во мне проснулась. У Мишки остался ребёнок, два годика, ничего не понимает. Тот самый Бобров, о котором мы все мечтали. Когда Миша родился, обсуждали: “Вот сейчас будет Михаил, потом Сева, новый Всеволод Михайлович...” Понимала — этого ребёнка подниму только я».

Дача под Новым Иерусалимом, возле Истринского водохранилища, появилась у Боброва в 1976 году. Получить участок поспособствовал заместитель председателя Мособлисполкома Николай Кузьмич Корольков, который знал Боброва с тех пор, когда занимал пост председателя Федерации хоккея СССР, а налаживал мосты Анатолий Сеглин — «заклятый друг» спортивных лет.

Военные помогли — за три месяца дом выстроили. Но многое там было сделано руками Всеволода Михайловича. Гордостью его была баня.