Всеволод Бобров

Совсем иначе воспринимал давнего оппонента Бобров. Об этом читаем у Анатолия Салуцкого: «По части административных способностей и руководства командой в тренировочном периоде Анатолий Владимирович Тарасов превосходил Боброва, о чём известно достаточно хорошо. Однако была ещё одна, необычайно важная составная часть тренерского искусства, где Тарасов был выше Боброва. Речь идёт о глобальных вопросах хоккея, затрагивающих саму суть этой игры, её теории.

Интересно, что сам Всеволод Михайлович в этом отношении, безусловно, отдавал Тарасову пальму первенства. Однажды, когда в кругу друзей кто-то попытался неодобрительно высказаться об Анатолии Владимировиче, Бобров прервал и очень серьёзно сказал:

— Тарасов — великий теоретик хоккея!

Об этом вспоминает присутствовавшая при разговоре Римма Жукова».

Однако если позиция Тарасова совершенно понятна, то, как мы убедились, у бывших партнёров Боброва — Виктора Шувалова и Николая Пучкова — было противоположное мнение. Они считали Боброва выдающимся тренером.

В интервью «Спорт-экспрессу» (от 5 сентября 2017 года) к 45-летию Суперсерии многолетний капитан сборной Борис Михайлов назвал Боброва великим человеком и тренером: «У него была своя методика. Говорил очень мало, но всё время по делу. У него был особый подход к тренировочному процессу. Бобров был намного доступнее, чем Тарасов и Тихонов. По доступности его можно сравнить с Аркадием Ивановичем Чернышёвым. Но по-спортивному был очень требовательным. Он мог посадить тебя в запас и ничего при этом тебе не объяснить.

Если говорил, то игроки слушали его с уважением. Он хоккеистов просил. Тарасов и Тихонов никогда не просили — только требовали.

Когда он пришёл, сказал так: я пришёл не менять вас. Играйте так, как играете в своих клубах. Но вы не должны делать то-то и то-то. И мы так и делали. Ну а Всеволод Михайлович подсказывал “по ходу пьесы”. Атмосфера при этом была отличная. Напряжения не было, какое появилось, например, при Тихонове».

Что уж говорить о горячем почитателе Боброва Николае Эпштейне: «Меня спрашивали тут — кого, Николай Семёнович, лучшим хоккейным тренером считаете? А я говорю — Боброва! Он был Тренером! Сева и футболист уникальный, и хоккеист с мячом сильнейший, и по шайбе ему равных нет... И Харламова выше, и Мальцева...

От Бога он, Севка-то. Пока в ВВС играл, сильнее команды не было... И как тренер — самый талантливый. Только мало он в тренерах пробыл».

Эпштейн говорил о хоккее. Но как мы знаем, Бобров стремился покорять тренерские высоты и в футболе. Что подтверждает его жена Елена Николаевна: «Лично я была сторонницей хоккея. На это муж мне говорил так: “Ты любишь хоккей, потому что ничего не понимаешь в футболе. В хоккее надо больше бегать, и забивают там часто, а в футболе надо много думать”. Ему больше нравился футбол».

Но дело даже не в предпочтениях Боброва.

Анатолий Салуцкий обозначил свою позицию так: «По свидетельству очень авторитетных специалистов футбола и хоккея, а также игроков, чьим наставником был Всеволод Михайлович в разное время, можно сделать неопровержимый вывод о том, что Бобров обладал поистине незаурядным тренерским дарованием. Это дарование сочетало в себе аналитическое мышление и педагогический такт с целенаправленной, сильной волей, которая позволяла соответствующим образом настраивать игроков во время матчей. Уважение спортсменов к Боброву было беспредельным, каждый почитал за счастье быть учеником такого выдающегося мастера, и это, естественно, облегчало Всеволоду Михайловичу руководство командами.

И всё-таки, как ни обидно, по-настоящему выдающимся тренером Бобров не стал, он не поднялся до того высочайшего уровня, какого достиг на футбольных полях и хоккейных площадках, не сумел в полной мере реализовать свой огромный творческий потенциал. Почти совершенно лишённый административных наклонностей и недолюбливавший “коридоры спортивной власти”, Всеволод Бобров, представитель романтического периода зарождения хоккея с шайбой, человек вольницы, не смог полностью адаптироваться в новом, по необходимости более рациональном спорте последующих десятилетий. А тренера-напарника, который умело компенсировал бы недостаток административных способностей Боброва, используя сильные стороны его тренерского дарования, увы, не нашлось».

В этой связи помыслы Салуцкого простирались столь далеко, что ему самому была ясна невозможность их воплощения, — совместная работа Боброва и Тарасова.

Совершенно очевидна его правота в том, что Бобров в тренерской деятельности не поднялся до тех высот, которые были подвластны ему в качестве игрока. В первую очередь это касается футбола, где реальных достижений не случилось.

Но в хоккее — иначе. Боброву удалось привести московский «Спартак» к чемпионскому званию, поднять профсоюзную (следует сделать акцент именно на этом) команду до конкурентного уровня с, казалось бы, вечным гегемоном ЦСКА.