Всевидящее око фараона

— Темнишь, командир, — хитро щуря глаз, улыбнулся Дубенок, и морщинки на его закопченном лице собрались добродушными лучиками. — Коровий глаз! Да видать, ты и коров-то никогда не видел, небось в городе родился, в городе и прожил. — Помолчали, полежали, Федор уж подремывать начал, а Лукич снова завел. — Да как ты такое из дерева вырежешь, со зрачком таким, это ж видать сразу — камни какие-то, прозрачные, светятся.

— Камни, — легко согласился Федор. — У меня зять покойный горным инженером был, иногда сам из экспедиции привозил всякие осколки, иногда его друзья приносили, племянникам поиграть, вот отец и придумал глаз украсить.

— У меня ведь отец тоже по камнерезному делу был мастер, хороший мастер, и меня хотел выучить, да, видать, Бог сноровки не дал, — как ни в чем не бывало, продолжил разговор Евграф Лукич. — Потом колхозы пошли организовывать, вот тут я и выдвинулся. А отец мой для важных государственных заказов работу делал, пока не помер, аккурат за пять лет до войны.

Рассказ этот Федору очень не понравился. И разговор стал раздражать, да и Лукич с его приметливым хитроватым взглядом вдруг предстал в ином свете.

— Пойду-ка я караульных проверю и узнаю, раненых отправили или нет, — поднимаясь с земли, все тем же неспешным тоном произнес Федор.

Пройдясь по батарее, поговорив с бойцами, заглянул к командиру соседнего расчета Сергею Воронину, побеседовали о том о сем, что в штабе слышно, с кем у санитарки Верочки роман закрутился из вновь прибывших, как повар Егоров полевую кухню едва не потерял. За этими простыми понятными разговорами и шуточками тревога от разговора с Дубенком подулеглась. Ну поинтересовался мужик, ну что такого? Любопытно, да и от тяжелых мыслей такой разговор отвлекает. После трудного боя каждому хочется забыться. Да и потом, сколько они с Дубенком вместе пережили, сколько товарищей похоронили, и в окопах мерзли, и по пояс в ледяной грязи орудие тянули получше любого тяжеловоза, и голод, и холод — все вместе пережили, а он вдруг такого надежного товарища, друга можно сказать, подозревать начал. Да и в чем? В краже? Федор усмехнулся. Что, вот этот самый Евграф Лукич к нему ночью за пазуху полезет? Дожили. Это все бой. Усталость, устыдился себя Федор и, вернувшись на место, лег рядом с Лукичем, свернувшись калачиком и положив голову ему на плечо.