Всемирный следопыт, 1930 № 03

Маленькую «охотницкую» лодку-байдарку кружит в «вертунцах», большой же каюк то и дело зарывается в илистое дно на перекатах; бредень или сеть скручивают бешеные струи и водоворотики, и нередко так, что распутать их на берегу можно только пользуясь ассортиментом хороших проклятий. Ловить на удочку тоже не лучше — крючок с приманкой очень скоро, во всяком случае раньше рыбы, съедает вязкое илистое дно. К тому же около Чарджуя по берегу на несколько километров тянутся пристани — сотни каюков загромождают воду, а на них от зари до зари суетливо копошатся грузчики и лоцманы…

Но в составе нашей экспедиции были слишком яростные любители рыбачить, и поэтому, несмотря на все контробстоятельства, однажды мы раздобыли бредень и рано утром, когда солнце еще сидело где-то за Черными песками, отправились на нижнюю пристань. Здесь последнее время производилась мойка шкурок каракуля, вынутых из дубки, и мы знали по рассказам рыбаков-специалистов, что лещи-чебаки и сазаны очень любят вертеться тут же, у самого берега, подбирая всякую дрянь, выполаскиваемую из меха.

Выбрав место, где около берега меньше бунтовали водовороты и тянулась илистая отмель, поросшая редкими водяными травами, мы живо раскинули бредень и зашагали, по колена увязая в тине.

Первый завод прошел неудачно. Сеть принесла нам, как в сказке, только клубок водорослей и несколько кустиков ряски. Не унывая, второй раз провели мы бреднем вдоль берега несколько десятков шагов, и тоже пустой пришла мотня.

Лица — прекрасный барометр настроения — сразу же показали плохую погоду, а тут еще, как на грех, Ваня Попов рассадил ногу о старый якорь и, морщась от боли, стал уговаривать нас подарить все рыбьи души аллаху, а самим наплевать на Амударью и итти в общежитие пить кок-чай с дынями.

Все же большинством голосов решили провести еще раз. Раскинули снасть и, забравшись в реку по горло, пробрели этак метров двести. Затем, стремительно выбежав на пологий берег, выволокли мотню. Там опять ничего не было. Сухая камышинка запуталась в ячеях сети, и только.

Ваня Попов торжествовал, а нам больше ничего не оставалось, как смотать бредень и шагать домой не солоно хлебавши.

Я поднял мотню, выпутывая камышинку и… тут-то увидел скафиринхуса!

Читатель, ориентируясь на диковинное имя, наверное подумает: «Ну, напоролись ребята на какое-то чудище. Сейчас, как полагается, в дело пойдут ножи и револьверы». Но, увы! читателя придется разочаровать: замеченное мною животное было всего сантиметров пятнадцати длиной и принадлежало к классу рыб. Вид этой рыбки к тому же был сонный и абсолютно безобидный, хотя и не совсем обычный. Голова широкая, приплюснутая сверху, оканчивалась носом-лопатой[9]), занимающим большую ее половину. Глазки маленькие, черные, направленные кверху. Рот в виде плоской воронки расположился на груди. На спине и по бокам жесткие лапчатые чешуйки с шипами-крючками уселись правильными рядами. Хвост — тонкий короткий шнурочек. Цвет — серый. На первый взгляд — стерлядь-уродец, и только, а на самом деле замечательное животное — скафиринхус — это все мы знали по наслышке.

Но один из нас, биолог, знал, чем знаменита эта рыбка, и, уступив нашим просьбам, тут же, на берегу, прочел перед голой аудиторией маленькую лекцию.

— Много миллионов лет назад, когда на земле не было ни человека, ни вообще млекопитающих, ни птиц, водной стихией владели вместе с рептилиями ганоидные рыбы, прямые предки белуги, осетра, стерляди. Воды всего мира были населены ганоидами, нередко достигавшими чудовищных размеров.

Прошли миллионы лет. Изменился лик земли. Вымерли огромные ящеры-плезиозавры, мегозавры, птеродактили, гигантские акулы и рыбы-змеи. Более совершенные животные заполонили воду и сушу.

И лишь немногие потомки допотопных чудовищ, в частности уродливых и хищных ганоидов, остались жить в воде, почти не измененные эволюцией. И среди них наш аму-дарьинский скафиринхус. для ученого, да и для любого мыслящего человека, эта несуразная рыба — документ из истории животного мира. Живой кусочек природы седой-седой древности. «Реликт», как принято говорить в науке.

Он сохранился только в двух местах — в реке Миссисипи (в Северной Америке) и у нас, в Аму- и Сыр-дарье. Как бы прячась от солнца, скафиринхус любит мутные воды и всякое илистое дно, зарывшись в которое, он и проводит почти все время. Как и предки его, он — хищник и питается маленькими рыбками, которые близко подплывают к нему, привлеченные длинным хвостом, похожим на червяка. Но вообще о жизни его известно очень мало.

Рыбакам скафиринхусы попадаются не часто, но все же их иногда вылавливают десятками, и в ресторанчиках Чарджуя иногда можно в табличке меню увидеть его имя рядом с перевранными названиями блюд — «жареным барашка» или «шашлык по-кавказски». Вес этой рыбки редко превышает полкилограмма, но, как говорят сведущие люди, на вкус ее мясо очень хорошо, даже лучше стерляжьего…