Всемирный следопыт, 1929 № 03

Ларс во все глаза глядел на сказочный берег. Так вот они Лафотены, о которых он столько слыхал с самого раннего детства! Острова в Ледовитом море, куда мечтали попасть мальчики всего северного побережья Норвегии. Там совершались подвиги. Там, непрестанно воюя со смертью, люди добывали богатство. В течение многих столетий совершались плавания на Лафотеяы. Многие гибли на море, кое-кто привозил домой малую толику деньжат, но большинство рыбаков в бедности проводили всю жизнь. И тем не менее одно поколение рыбаков за другим устремлялись на Лафотены. И вот наступил его черед: Ларс Мюран увидел Лафотены…

_{Карта Норвегии, Вверху, в кружке — Лафотены.}

Постепенно облака, застывая, превращались в скалистые горы, голубые, с белыми полосами снегов и в снежных шапках. Казалось, войско каменных великанов вошло в море и остановилось в раздумье… Уже видны были желтые маяки, зажегшиеся между морем и горами; слышался отдаленный шум; это море разбивалось о скалы.

Руководствуясь маяками, парусники один за другим направлялись в различные рыбацкие становища, где должны были оставаться зимой.

Поздно вечером «Тюлень» вошел в залив с красными и зелеными маячными фонарями по бокам. На берегу, под защитой высокой горы приютилось становище; из домиков, с пристани, из кают и с мачт сияли огоньки. Черная вода в бухте отражала трепетные столбы света, и в нос ударял едкий запах рыбьего жира, дегтя и рыбы.

«Тюлень» встал на якорь в ожидании, что местные хозяева укажут ему постоянное место.

Рыбаки перебрались на берег. Они брели, еле передвигая онемевшие ноги и шурша льдом, примерзшим к их платью. Направлялись они к низкому, выкрашенному в желтую краску маленькому домику, с выступавшей при свете фонарей торфяной крышей. Это был барак, в котором они должны были жить зимой вместе с артелью с «Огня Морей».

Криставер прежде всего отправился на телеграф. Там он распухшими руками нацарапал телеграмму, которую с нетерпением ждали женщины и дети в серых домиках на юге:

«Все знакомые прибыли. Все благополучно. Криставер».

X. Становище на скалах.

Становище было расположено на серых скалах, поднимавшихся из моря у подножья крутой горы. Несколько сот домиков, крытых торфом, церковь, больница, «Дом рыбака», длинный желтый пакгауз. В проливах и в бухте колыхался целый лес мачт, принадлежавших пароходам, шхунам и ботам. Таких рыбацких становищ было больше тридцати на Лафотенских островах, и все они походили друг на друга.

_{Становище было расположено на серых скалах, поднимавшихся из моря, у подножья крутой горы…}

После опасного плаванья рыбаки отдыхали и готовились к лову.

Ставерингцам понадобилось два дня, чтобы притти в себя и устроиться в становище. Немало тяжелых нош перетаскали они на спине из бота в барак. С бота сняли рубку, где помещалась каюта, гафель[6]) большого паруса заменили другим, поменьше. Рубкой пользовались лишь во время плавания на север и обратно и во все время рыбной ловли употребляли малый парус.

Необходимо было слегка перевести дух, сообразить, откуда дует ветер и какая будет погода, поговорить с норддандцами и выпить чарку-другую со старыми знакомыми.

Криставер стоял у пристани и разглядывал «Тюленя», который сонно покачивался среди других ботов. Суда, казалось, отдыхали после долгого, утомительного путешествия. У каждого бота была своя сага о плаваниях в метель и бурю и о славных уловах трески. Один нажил своему хозяину богатство, другой потерпел крушение и с опрокинутого днища сбросил в ночное море весь свой экипаж. И оба выглядели как ни в чем не бывало. Нордландские боты казались такими легкими и стройными рядом с грузными объемистыми ботами ставерингцев. Ставерингские боты словно говорили нордландцам: «Будет буря, и ты поблагодаришь тогда судьбу, что я возле тебя».

Но Криставер глядел только на «Тюленя». Между ним и лодкой завязались отношения, какие бывают у человека с лошадью. Он словно ожидал, что она узнает его и радостно заржет.

«Да, да, милый, вот мы и пришли, и вполне благополучно. И ты хорошо себя вел в пути. Но ты все еще капризничаешь, а от этого надо будет отучиться. Не так ли, старина?..»

Криставер повернулся и, легко ступая в мягких сапогах, пошел по улице. Запахи становища щекотали ему ноздри; он чувствовал себя таким молодым, столько надежд оживало: кто знает, может быть, в этом году будет крупная ловля…

Вокруг домиков копошились люди: честные самостоятельные рыбаки в платье из домашнего сукна и бездомные матросы, которые, казалось, состояли из морских сапог, парусины и бороды. Кое-где перед бараками на станках висела уже рыба. Изредка открывалась дверь, и высовывалась голова лохматого парня, выплескивавшего прямо на улицу остатки ужина. Повсюду валялись рыбьи головы, кости и внутренности, а высоко над крышами косились и кричали чайки. Над всем царил глухой рокот моря.