Всемирный следопыт, 1929 № 03

Криставер стоял у руля с прояснившимися глазами. Его ночной маневр оказался удачным. И тем не менее в боте еще не все было в порядке, — Криставер чувствовал это по движению рей и всего корпуса судна. В «Тюлене» был какой-то порок, который необходимо было найти и исправить…

V. Дальше на север!

Так шли боты день за днем, при малом и большом ветре. Когда дул противный ветер, приходилось искусно лавировать или даже прятаться за мыс и выжидать. Холодно было постоянно, и первое, чему научились Ларс и Арнт, было бесконечное стояние на ледяном ветру. Снег хлестал в лицо, и брызги обдавали спину. Ноги мерзли. Застывали мысли в голове, застывало и самое время…

Ларсу казалось, что все на борту начинают походить друг на друга. Все они стояли неподвижно, глядели на одно и и то же, думали о том же. На все лица ложился отпечаток ветра и непогоды, неба и моря.

С раннего утра, когда они отчаливали, и до позднего вечера, когда приставали к берегу, Криставер — весь напряжение и внимание — стоял у руля. Когда ему хотелось есть, он брал свободной рукой кусок хлеба, кусал его, не соображая, что это, в то время, как другой рукой поворачивал руль, а глаза с молниеносной быстротой переходили от рей к морю. Он садился на корточки, чтобы заглянуть под парус вперед, быстро отводил румпель в сторону, когда бот требовалось перевести на другой галс. По его лицу видно было, что сейчас налетит порыв ветра.

Дни стояли серые. Серое море, серые обнаженные скалы, серые облака над вершинами гор. Только чайки, словно клочья пены, белели над волнами да стаи черных бакланов носились с хриплым криком в тусклом воздухе. Порою виднелся темный клочок земли, словно дремотою окутанный морозным туманом. В сумерках сквозь мглу светил маяк, шаря белыми лучами по сизой кольчуге вод. Где-нибудь на берегу залива зажигался робкий желтый огонек, похожий на совиный глаз, — и снова мили непроглядной тьмы до следующего огонька…

Однажды утром, уже за Хелькландом, Ларс увидал незнакомый бот, не похожий на их ставангерские[4]) суда.

— Погляди-ка, что это за бот? — спросил он Канелеса.

— Что ты! Не видывал, что ли, ботов? — удивился Арнт Осен.

— Это нордландский бот, — заявил Канелес. — Суденышки эти недурны, но нас им все-таки не перегнать.

Судно было небольшое, десятивесельное, какие обычно бывают у северных норвежцев. Рулевой правил сидя на скамье. Бот был так изящен и легок, что казалось, он вот-вот вспорхнет над водой и улетит, как веселая морская птица. На борту его виднелись парни в тяжелых зюйдвестках и непромокаемых пальто. Вскоре подобных ботов стало появляться все больше и больше; парус становился возле паруса. Там и сям в стаю ботов врезались тяжелые пароходы, выбрасывая из труб черный дым.

_{Бот был так изящен и легок, что казалось, он вот- вот вспорхнет над водой…}

VI. «Бессмертный» Яков.

На один день задержались рыбаки из-за непогоды в городке Боде. Все, кроме Арнта Осена, ходили на берег. Бедный малый был так потрясен всем пережитым за последнее время, что ему необходимо было отдохнуть, чтобы снова стать человеком. Он лежал на койке и нервно вздрагивал всякий раз, как до него из городка долетали крики пьяных рыбаков…

Вечером на четвереньках к боту приполз Элезеус Гюлла; от него разило водкой.

— Якова Колченогого с «Морской Розы» укокошили!.. — сказал он, еле ворочая языком.

— Да что ты! — Арнт Осен испуганно раскрыл глаза.

— В харчевне он завязал драку с бергенскими ребятами. Ну, ему и проломили сапогом голову… Весь в крови лежит…

Добравшись до каюты, Элезеус рухнул, как мешок, на койку и сразу захрапел.

Один за другим стали возвращаться и другие. Криставер очень сурово обошелся с Канелесом, который во всю глотку орал пьяную песню; он открыл дверь каюты и головой вниз швырнул малого на нары.

Теперь весь экипаж «Тюленя» был в сборе, за исключением Генрика Раббена. Но к концу ночи и он пришел, тяжело ступая и покачиваясь.

Было еще темно, когда на следующее утро Кркставер разбудил товарищей. Непогода продолжалась, но ему надоело стоять на месте и выжидать погоду.

Тяжелые черные пароходы и вертлявые шхуны стояли на якоре; фонари на них раскачивались, разбрасывая по морю желтые пятна. «Тюлень» с наполовину спущенным парусами отчалил от пристани. Рыбаки на борту знали, что было безумием выходить в море в такую погоду, когда даже пароходы не смели тронуться в путь. Однако никому не приходило в голову давать Криставеру на море советы.

Вскоре исчезли огни гавани за снежной завесой. «Тюлень» мчался по гигантским, покрытым пеной валам. Утесы и островки были окружены фонтанами брызг. Зюйдвестки пришлось крепко привязать под подбородком, чтобы они не улетели. Ворчало море, и завывала буря. Работающие на носу вычерпывали воду, которая бурными потоками заливала палубу. Рулевой напряженно следил за волнами, реями и ветром…

В середине дня, когда метель улеглась, бот с обледеневшими такелажем и парусами вошел в гавань Гретопа. Это последняя остановка перед Лафотенами. Оставалось лишь пересечь Вестфиорд.