Всемирный следопыт, 1928 № 07

Ночь застала нас, прежде чем мы достигли намеченной цели. На ночлег пришлось устроиться под открытым небом. Мы провели очень неприятную ночь; мокрый снег, приставший к платьям, таял, и сырость пронизывала нас насквозь; в меховых мешках влага от тепла тела испарялась и не давала нам согреться. К концу ночи стало опять подмораживать. Я дрожал от холода и, чтобы согреться, решил выпить спирт из лампочки. Я выполз из мешка, взял одну из лыжных палок и стал ею нащупывать сверток. К своему ужасу, я не нашел его на месте. Утром вместе с товарищем мы продолжали поиски, но оба свертка словно в воду канули! Куда они делись — я и до сих пор не могу понять.

Наше положение было теперь чрезвычайно опасно: если мы вскоре не встретим людей, то погибнем от голода и холода. Мы быстро двинулись на запад, надеясь еще до вечера дойти до намеченного места.

Но на этот раз нам не повезло. Повалил такой густой снег, что на расстоянии метра ничего не было видно. Мы решили, что благоразумнее будет вернуться к исходному пункту, и повернули на восток.

Ночь, такая же сырая, как и предыдущая, застала нас в пути: мы прошли всего несколько километров. Отыскав небольшой выступ скалы, мы устроились под ним, рассчитывая иметь защиту от ветра и отдохнуть. Я выкопал в снегу пещеру такой величины, чтобы поместиться в ней в длину. В ней ветер, действительно, не беспокоил меня.

Среди ночи стало опять холоднее. Мокрый снег, засыпавший ход в пещеру, превратился в твердую ледяную кору. Проснувшись от холода, я инстинктивно попробовал повернуться на другой бок и не смог даже пошевельнуться. Я был замурован в ледяной глыбе! Я напряг все силы, удесятеренные отчаянием, но ничего не достиг. Тогда я стал звать товарища, но он не услышал меня.

Я совсем растерялся. Мне представилось, что мой спутник тоже вмерз в мокрый снег и разделяет теперь мою участь.

Становилось все тяжелее дышать, и я перестал звать на помощь. Я понял, что, для того чтобы не задохнуться, лучше всего было оставаться неподвижным. Не знаю, от недостатка ли воздуха или от какой-нибудь другой причины, но только я вскоре заснул или, может быть, впал в забытье. Очнувшись, я услыхал слабый шум. Значит, мой спутник был все-таки на свободе. Накануне он только потому не зарылся в снег, что был слишком измучен и на все махнул рукой. Проснувшись и не увидав меня, он, естественно, окликнул меня, но я не ответил. Тогда он, дрожа от волнения, стал искать каких-нибудь признаков моего присутствия, и взгляд его упал на волоски моего мешка, торчавшие из-под снега.

Он тотчас же руками принялся разрывать мою пещеру и через три часа отрыл меня.

Оба мы чувствовали сильную слабость, ночь еще не прошла, но мы были слишком взволнованы, чтобы спать. Небо было ясное, и мы пошли, находя направление по звездам. Мы шли часа два, как вдруг мой спутник, который шел впереди, словно сквозь землю провалился. Я инстинктивно откинулся назад. Немного погодя он крикнул мне:

— Не трогайся с места! Я упал с уступа!..

Он упал с высоты девяти метров, но, к счастью, на спину, и спальный мешок смягчил ушиб. Мы решили подождать рассвета.

Надежда на благополучный исход предприятия была потеряна…

Прошло четыре дня с того момента, как мы ели. От полного бессилия нас спасала питьевая вода. На плоскогорье было много небольших озер, соединенных ручьями и ручейками, из которых мы и пили. Наполнявшая желудок вода смягчала муки голода.

К вечеру мы набрели на сарай, набитый сеном. Вокруг виднелись следы лыж. Это свидетельствовало о близости людей, которых мы и решили разыскать на следующее утро. Зарывшись в мягкое сено, мы чудесно выспались. Утром я отправился на разведку один, так как товарищ чувствовал себя слишком слабым. Пройдя около часа по лыжным следам, я увидал вдали человека. По всей вероятности, это был. крестьянин, осматривавший силки для рябчиков. Я громко позвал его. Он, видимо, очень испугался и, к моему ужасу и удивлению, принялся улепетывать со всех ног. Эти одинокие горные жители очень суеверны. Они с необычайным мужеством идут навстречу действительной опасности, но зато досмерти боятся воображаемых «привидений». Без сомнения, крестьянин принял и меня за «привидение». Я закричал еще раз, вложив в крик все свое отчаяние. Это тронуло человека, и он, впрочем, не без колебания, стал приближаться ко мне. Каково же было мое удивление, когда из его объяснений я понял, что мы находимся всего в часе ходьбы от хутора Моген, откуда мы неделю назад предприняли наше неудачное путешествие!

Я поспешил к моему спутнику и вместе с ним порадовался нашему неожиданному избавлению. Мы спустились в долину и вскоре постучались в дверь знакомой избушки. Нас приняли крайне сдержанно и поздоровались с нами как с совершенно чужими. Было ясно, что нас не узнавали. Я случайно взглянул в зеркало и понял, в чем дело: лица наши страшно исхудали, глаза провалились, щеки впали. Обитатели избушки долго не хотели верить нам, что мы те самые молодые люди, которые покинули их неделю назад. Мы провели у них два дня, подкрепились и благополучно вернулись в Осло…