Всемирный следопыт, 1927 № 11

Ворон покачал головой и повел отряд вперед. Он не ожидал, что разбойники будут засыпать колодцы. Вода больше всего была нужна самим иомудам. Порча колодца считалась самым тяжким преступлением в каракумских песках. Зато теперь его осенила одна мысль, от которой он повеселел. Он знал теперь наверное, что впереди идет сам Джунаид-хан. Никто, кроме него, не посмел бы засыпать колодцы камнями. Кроме того, он знал, что хан недалеко и идет с небольшим отрядом. Он боится преследующего эскадрона и хочет оставить между собой и отрядом хотя бы день или два безводного пути. Недалеко в стороне показалась груда окровавленного тряпья. Тут же впереди стал виден такой же крапленый след на камнях, какой оставлял за собой отряд. Ворон недоумевал. Магома объяснил:

— Ноги их лошадей были до колен обернуты тряпками.

— Почему же ты мне не посоветовал сделать то же самое? — нахмурившись, спросил Ворон.

— Они прятали свой след. Но нам надо итти быстро. Ты видишь, мы их догоняем.

— Почему же они теперь бросили тряпки?

— Они нас не боятся, — отвечал Магома, — они знают, что мы идем с тыквами. В тыквах вода быстро высыхает. Теперь нам хватит воды только для возвращения назад. После мы уже не сумеем вернуться. Решай.

Минуту Ворон колебался, потом ответил:

— До завтра мы выдержим, больше половины воды не высохнет. Завтра вечером я отдам всю остальную воду людям и лошадям и за сутки догоню хана.

Ворон замолчал и проехал мимо окровавленных тряпок вперед, как бы пренебрегая грозным предупреждением.

_{Командир эскадрона Ворон.}

День прошел монотонно и мучительно. Люди думали только о том, когда придет вечер и можно будет отпить немного воды из фляжки. В сумерках от камней понесло жаром, но воздух стал настолько холодным, что кавалеристы стучали зубами. Потом сразу наступила ночь, и холод стал нестерпимым.

Верблюдов уложили в круг. Люди дрожали целую ночь, стараясь согреться на камнях. Ворон не взял халатов, сделав вместо того лишний запас воды. Перед рассветом, когда красноармейцы забылись тяжелым сном, Ворон безжалостно разбудил всех, и отряд тронулся вперед. Людей досыта напоили водой и дали в запас по целей фляжке. Туркменские кони, легче переносившие жажду, чем люди, получили лишь по одной фляжке. Верблюды паслись около часа, жадно поедая мокрую от росы колючку. Вместо недостающей веды Ворон бросил на Весы Жажды свою волю и, не останавливаясь, вел отряд до полудня. Дважды Магома уезжал в сторону и сообщал, что колодцы засыпаны. Джунаид-хан поил досыта своих людей и скот и уходил вперед, уничтожая колодцы. В полдень Ворон позволил людям только смочить рот и после получасовой остановки не останавливался до вечера. Он как будто не страдал от жажды, только лицо его потемнело, да круглые глаза налились кровью.

Перед вечером Магома снова хотел заговорить о возвращении. Он критически оглядел ряды всадников и презрительно цокнул языком. В то же мгновение Ворон вытянул его плетью, и Магома убедился, что командир не расположен слушать цветистую восточную речь. Иомуд покорно вздохнул и замолк.

VI. Пятна на песке.

Крупные туманные звезды мерцали в пыльном холодном небе. Люди стонали и корчились на покрытых инеем камнях. Коней не расседлывали с самого начала похода, чтобы не простудить спины. Кавалеристы лежали, привязав повод к руке. Над каждым распростертым телом свешивалась грустная конская голова. Кони дремали, томимые жаждой. Несколько скакунов сумели уйти от уснувших красноармейцев и уныло бродили вокруг верблюдов, чуя воду.

Командир рассчитывал утром отдать всю воду коням и людям, бросить верблюдов и как можно скорее итти вперед. Но теперь его беспокоил все более усиливавшийся холод. Он приказал Магоме собрать колючек и развести костер. Он хотел разгрузить тыквы с водой и уложить их около огня. Поздно ночью Магома вернулся. Он разбудил Ворона и растерянно прошептал, что колючек нет.

— Куда же они подевались? — спросил Ворон, еще не совсем проснувшись. Он дрожал от холода и старался не стучать зубами, но еле выговаривал слова.

— Прости, их сожгли, — отвечал Магома. — Я был далеко, но кругом только зола. Это сделал хан, чтобы ты не мог согреть воду.

Последние слова заставили Ворона вскочить. Он торопливо пошел к верблюдам. Иомуд последовал за ним. Около каравана фыркали кони. Ворон чиркнул спичку. Оба наездника были потрясены зрелищем, которое увидали.

Кони, снедаемые жаждой, пожирали мокрый песок. Ворон бросился к кубышкам. Тыквы были легкие, как пузыри! Первый раз за все годы борьбы командир эскадрона почувствовал, что у него дрожат колени и кружится голова. Он рассчитывал утром выдать всю воду, и тогда отряд имел бы сутки жизни. Ворон открывал тыквы одну за другой и запускал в них руку. Они были пусты, и у каждой на дне был ледок. Трясущимися мокрыми руками Ворон снова зажег спичку и осмотрел ближайшие дикие тыквы. На них были трещины. Повидимому, вода слегка покрылась льдом, но и этого было достаточно, чтобы тыквы потрескались. Вода повытекла в трещины, и лед оказался на дне пустых кубышек.