Всемирный следопыт, 1927 № 09

Лучше было бы и для Меджида, если бы и его бросило с козел. Увы, положение татарина казалось угрожавшим его собственной жизни. Второй подземный удар довел и без того обезумевшую лошадь до предела бешенства. Прежде, чем я успел добежать до кабриолета, — лошадь взвилась на дыбы, сломала лакированные нарядные оглобли кабриолета и ринулась вниз, в пропасть, в усеянное острыми камнями глубокое дно Шайтан-дере…

В эту минуту в воздухе промелькнул бархатный с блестящими пуговицами жилет моего Меджида, и на пыльное шоссе грузно шлепнулось, словно мешок, наполненный тяжким грузом и брошенный с верхнего этажа, — тело татарина…

Я подскочил к нему. Меджид отделался незначительными ушибами. Быстро прийдя в себя, он приподнялся и, сидя в пыли, стал растирать расшибленный локоть.

Его побледневшие губы беспрестанно шептали какие-то слова. Нагнувшись к нему, я успел разобрать:

— Шайтан… Шайтан…

В суеверной голове Меджида, несомненно, возникла мысль, что все происшедшее — дело рук чорта — «шайтана». И мне было трудно разубедить татарина, упорно связывавшего разразившиеся над нами беды с чортовым ущельем, возле которого землетрясение застигло наш злополучный кабриолет.

Несколько минут мы о Меджидом не двигались с места, инстинктивно готовясь к новым подземным толчкам. Однако, было похоже, что толчки прекратились. Они успели в кратчайший срок достаточно сильно изменить местность, которой я любовался за минуту до всего происшедшего. Разительнее всего была перемена на море, которое вздулось и покрылось теперь огромными, разбивавшимися о берег волнами. Несколько больших камней скатилось с шоссе в глубину Шайтан-дере. «Чортов палец» лежал на дне ущелья, как повалившаяся, подрубленная башня…

Там же, рядом с «Чортовым пальцем», в кустах шиповника, пробивавшегося между камней, билась с жалобным ржаньем лошадь. Запутавшись в упряжи, она дробила копытами то немногое, что осталось от блестящего кабриолета. У последнего был жалкий вид. Колеса его обратились в букет щепок. В клочья были изодраны шелковые подушки с княжескими гербами, а высокая желтая спинка треснула пополам. То, что недоделали камни, добивали копыта страдавшей в конвульсиях лошади.

Я растерянно взглянул на Меджида… Что делать? Не произнося ни слова, татарин сбросил с себя жилет, затем снял ботинки и, кивнув мне головой, начал быстро спускаться вниз, осторожно цепляясь за гранитные выступы. Через минуту он был возле остатков кабриолета и раненого животного. Я напряженно следил за тем, что он делает. Меджид осмотрел лошадь, поднял голову кверху, как бы отыскивая мои глаза, и покачал головой. Жест его должен был означать, что с лошадью — кончено. В самом деле, из уха разбившегося животного текла струйка крови. Меджид освободил животное от опутывавшей его сбруи, зачем-то положил голову лошади на камень и стал карабкаться наверх.

Растерянные, мы продолжали наш путь пешком. Меджид шел, тяжело ступая и сосредоточено думая о чем-то…

— Шайтан! — сказал он еще раз, поднимая голову и глядя на меня.

И снова я сделал попытку прочесть суеверному татарину короткую лекцию о том, что значит землетрясение и отчего оно происходит. Но упрямый Меджид стоял на своем.

До Судака оставалось два-три километра. Тут и там по дороге Меджид, знавший каждый сантиметр этой земли, находил странные изменения, переместившиеся камни, а кое-где — неглубокие трещины, морщинившие шоссе.

Мы подходили уже к окрестностям живописного местечка, некогда знаменитой генуэзской колонии. Издали на безоблачном небе вырисовывались контуры древней Судакской крепости, песочно желтая крепостная степа и высокие с зубьями, живописные генуэзские башни.

Неожиданно Меджид остановился и пальцем указал мне направо. Зрелище, открывшееся перед нашими глазами, было из необычных. Татарская хижина, прилепившаяся к скале, была расколота надвое. Стена и деревянный балкончик, разрушенные, валялись рядом, засыпав крохотный виноградник татарина… Вся внутренность дома была видна, как это бывает на сцене, где отсутствует четвертая стена. Кофейного цвета ребятишки бегали вокруг и выкрикивали что-то на незнакомом языке. Хозяин дома растерянно смотрел на разрушенное жилище… Его жена, маленькая морщинистая татарка, уткнув лицо в шарф, горько всхлипывала…

Останавливаться не стоило. Нас гнало вперед нетерпение узнать — что же дальше, что там, где нас не было? Что означает все пережитое нами в какие-нибудь пять необыкновенных секунд? И мы с Меджидом быстро шагали по шоссе, оставив далеко позади себя, на дне ущелья Шайтан-дере, умирающее животное и разбитый желтый кабриолет…

У подножья вулкана Карадаг

_{Вид на потухший вулкан Карадаг (на фото — гора слева) с побережья у Коктебеля.}　

— Он приедет, стоит ли волноваться!

— Голубчик, да вы не знаете! Без воды у нас стоит половина работы!

— Но ведь Халиль ваш знает, что сегодня нужна вода?

— Мало ли что! Он так медлителен, этот Халиль!

— Как все-таки странно! Неужели вокруг нет ни одного источника, ни одного родника?