Всемирный следопыт, 1927 № 09

Чурасов припоминал, что около так называемого кратера на вершине Кастеля есть провал с большим отверстием, но войти в него никто до сих пор не решался. Поднялись на вершину Кастеля. Провал был скоро нами обнаружен. Стали производить обследование вокруг него для определения направления подземных ходов.

При этих розысках Нурасов применил такой способ: он ложился на землю, подстилал под голову платок и прислушивался, а Мамут постукивал тупым концом палки и иногда сам припадал к земле. Пустоты слышались в различных направлениях от места провала. В нескольких метрах от одной из пустот Мамут неожиданно нашел отверстие, густо заросшее кустами можжевельника и игмежей. Занялись ими: повыбросали немало завалившихся камней, поотрубали корни.

Вход вглубь точно обозначился, и по размерам он был вполне достаточен, чтобы в него вползти. Решили так: Нурасов, как более сильный из нас, остается у входа и держит конец веревки, которой мы с Мамутом обвязались.

Мамут вызвался лезть первым, а я за ним.

Не без замирания сердца вползли. Сразу попали под сильно осевший свод. Нас охватила пронизывающая, затхлая сырость. Подземелье расширялось, и стало настолько просторным, что можно было итти, не сгибаясь. Стены и потолок его были выложены огромными каменными плитами, по которым зловеще скользил свет от нашего фонаря. Плиты пола уступами уходили вниз. От времени и тяжести слоя земли над потолком подземелья, плиты потолка осели, края их разошлись во многих местах, расщелины заросли корнями деревьев. Они казались огромными червями и змеями, свисавшими с потолка.

Нервы наши были натянуты. Мы вздрагивали и отпрыгивали в сторону от струйки ссыпавшейся земли и от каждого упавшего сверху камешка. Ноги скользили по сырым плитам. Было что-то жуткое, подстерегающее в нависших над ними сводах, так похожих на надгробные плиты. Мамут попятился назад. Ему показалось, что какое-то большое животное поползло впереди. Стали прислушиваться… Гробовая тишина нарушалась лишь нашим тяжелым дыханием. Через несколько метров мы были задержаны сильно осевшим сводом, сузившим проход. Над головой забилась летучая мышь. Минуту постояли, пригнувшись.

— Аркадий, можно чикать? — топотом спросил Мамут и, не успев дождаться моего ответа, так как я сразу не сообразил, что он хочет сказать, разразился громким чиханием, присев к полу и виновато заслоняя ладонью рот и нос. Еще при начале нашего путешествия в подземелье я предупредил Мамута, что надо итти тихо, чтобы тяжелым шагом не способствовать осыпи потолка, — он же испугался своего чиханья, думая, что от этого может обрушиться потолок. Хотя обстановка, в которой мы находились, мало давала повода для смеха и улыбки, но я от них не удержался, глядя на комичную чихающую фигуру Мамута.

— Ну, что же, полезем дальше? — спросил я его.

— Айда, один раз помирал будим, — ответил он, и ползком стал пробираться вперед, — я за ним. Тотчас за осевшими в потолке подземелья плитами мы снова оказались в широком каменном коридоре. Через несколько метров мы опять наткнулись на завал.

Вдруг Мамут неистово закричал и шарахнулся в сторону. Я услышал падение его тела. Фонарь выпал у него из рук, покатился в мою сторону, слабо мерцая. Только что я сделал движение, чтобы поднять его, как почувствовал, что у моих ног ползет что-то огромное, и, всмотревшись, увидел огромную змею-полоза[22]) метра два длиною. Мотая головой, точно ища жертвы, страшное пресмыкающееся бросилось по направлению пройденного нами пути.

Я оцепенел от ужаса. Минуты казались вечностью. Фонарь погас. Призвав на помощь силу воли, я дрожащими руками стал шарить в кармане, ища коробку со спичками. Позвал Мамута. Ответом было молчание. Найдя ощупью фонарь, зажег свечу. От внутреннего холода зуб на зуб не попадал. Мамут лежал без сознания, струйка крови сбегала у правого его виска. Быстро я оторвал кусок от своей рубахи, смочил ее водой из походной фляжки и обвязал голову Мамута. С трудом перевернул его на спину. Он несколько раз тяжело вздохнул, но в сознание не приходил. Я подал условный знак Нурасову, сильно задергав веревкой. Тот понял и стал подтягивать. Канат напружинился.

Медленно отступая назад и волоча за собой Мамута, я одной рукой приподымал его голову. В другой руке у меня был фонарь. Я зорко вглядывался в каждую выемку на пути, дрожа от мысли, что вновь встречусь с полозом.