Вселенная неудачников

Конечно, мне было неспокойно. СБА, как её ни назови, это спецслужба, а среднестатистический российский гражданин относится к спецслужбам с некоторым подозрением. Все признают, что ребята делают нужное дело, но вот когда их «делом» становишься ты сам, на душе непроизвольно начинают скрести кошки.

И ещё неизвестно, как они будут исследовать мой «феномен». Может, вытащат мозг из головы, положат на блюдечко и будут смотреть в свой навороченный супербупермикроскоп будущего…

— Если объяснять понятными тебе терминами, база в Белизе — это опора, — сказал профессор Мартинес. — Для того чтобы заниматься… тем, чем мы занимаемся, нашему устройству, назовём его для удобства машиной времени, требуется несколько точек опоры, находящихся не в нашем времени. И на тех планетах, прошлое которых мы хотим изучить. То есть, чтобы узнать прошлое Марса, мы должны разместить такую же базу на Марсе. И не в настоящем, а в прошлом, что делает доступным для изучения промежуток времени от сейчас до того момента, в котором существует наша база. Во время, находящееся до такой опоры, мы заглянуть не можем.

— То есть Вторая мировая война всё равно известна вам только по учебникам? — уточнил я.

— Зато мы многое узнали о Третьей мировой, — сказал профессор.

— И кто с кем воевал? — спросил я.

— Теперь это уже неважно.

Эйнштейн был неправ, когда говорил, что не так важны средства, которыми будет вестись Третья мировая, потому что Четвертую всё равно будут вести камнями и палками. Эти ребята явно не палками воевать будут, если случится и Четвертая. Или она тоже уже случилась?

Профессор отщелкал новую порцию команд на клавиатуре, и графики на дисплее исчезли, превратившись в набор цифр и символов, не поддающихся расшифровке тупого дикаря из двадцать первого века.

— Организм в полном порядке, — сообщил профессор. — Ещё пара часов, и я допущу к тебе ребят из СБА.

— Что несказанно меня радует, — вздохнул я. — Можно задать ещё один вопрос?

— Попробуй.

— В моём времени существовало такое понятие, как «эффект бабочки», — сказал я. — Типа, воздействуя на прошлое, можно изменить будущее. Очень сильно изменить. Практически до полной неузнаваемости. Это, конечно, фантастика и всё такое… То есть эта теория оказалась нежизнеспособной? Если вы не опасаетесь размещать в прошлом свои «точки опоры» и стираете у людей память, значит, будущее неизменно?

— Это очень сложный вопрос, — сказал профессор Мартинес. — Для того чтобы на него ответить, мне придется объяснить тебе теорию инерции времени, рассказать о плотности темпоральных потоков и использовать термины, которых ты не можешь знать, потому что в твоё время их попросту не существовало.

— А если на пальцах?

— На пальцах? — переспросил он.

— Идиоматическое выражение, свойственное моему времени, — пояснил я. — Объяснить на пальцах — это значит рассказать на доступном для понимания простого смертного языке. Или это невозможно?

— Если на пальцах, то… Для того чтобы изменить существующую реальность, нужны глобальные перемены в прошлом. Изменение памяти нескольких десятков человек и некие визуальные эффекты в атмосфере, вызванные обменом сообщений в темпоральном потоке, настоящее изменить не способны.

— Но ведь вы этим не ограничились, — сказал я. — Вы вытащили из прошлого человека. Меня. Вы лишили двадцать первый век влияния, которое я мог бы на него оказать.

Понимаю, что последняя фраза прозвучала довольно пафосно, но, чёрт побери, я думал, что каждый из нас чем-то важен для существующей реальности. Или это просто вопрос масштаба?

Убери из истории Наполеона, Гитлера или Чингисхана, и реальность изменится. А если изъять Васю Пупкина или Лешу Каменского, то история останется неизменной?

Печально осознавать, что для мироздания твоя персона представляет ценность, равную нулю.

— Это сложно, — сказал профессор. — И, можешь мне поверить, решение о твоём перемещении сюда стоило нам много времени и нервов. Мы предприняли некоторые исследования и долго анализировали данные, стараясь понять, какие последствия мы можем получить и какую роль в истории ты мог сыграть.

— И?.. — сказал я, когда посчитал, что театральная пауза слишком уж затянулась.

— Мы не нашли никаких упоминаний о том, что ты вернулся из этой поездки в Белиз, — сказал профессор. — После этого ты нигде не работал, не оформлял никаких документов… Твоя фамилия числится в списке пропавших без вести. Есть официальные запросы в Министерство внутренних дел Белиза, но ответа на них не было… Похоже, тебе в любом случае было не суждено вернуться из этой поездки.

И понимай, как знаешь.

То ли их проведённое в прошлом расследование уже учитывало принятое ими решение о том, что меня изымут из моего родного времени, то ли недобитые Холденом китайские молодчики подкараулили меня в джунглях или на побережье и отомстили за смерть своих коллег.

В любом случае полученная информация меня не особо вдохновляла.

Ведь были у меня кое-какие планы на жизнь, связанные именно с двадцать первым веком от Рождества Христова, а не с шестнадцатым веком по новой системе отсчета.